Полуночные признания - [80]

– Французское бренди, – произнес Зак, опершись плечом на стену у пустого камина и засунув большой палец за ремень. Уже почти стемнело. Окна были закрыты от любопытных глаз, комнату освещали только две керосиновые лампы. – Спиртное на столе в соседней комнате, – добавил он, когда Хэмиш взглянул вверх.

– А-а… – Хэмиш со стоном выпрямился, при этом его колени щелкнули. – Нам нужно отправить тело в армейский госпиталь. Интересно, к какому заключению они придут.

– Этим утром Ярдли хотел со мной повидаться. Он приходил в штаб, – Зак оттолкнулся от стены, – когда я был у Старика.

Хэмиш удивленно оглянулся.

– Зачем?

– Чтобы узнать это, я сюда и пришел.

Хэмиш наклонился, чтобы поднять бархатную подушку, что лежала у его ног, и бросил ее на стоящий поблизости стул.

– Ты уже осматривал помещение?

Зак отрицательно покачал головой:

– Только мельком. Я ждал тебя. – Он успел только прочитать письмо Ярдли матери. Это был набор ничего не значащих слов о жаре и духоте и о том, как ведут себя в городе янки.

Пока Хэмиш перебирал бумаги в комнате, Зак направился в спальню. Здесь под сеткой от москитов находилась кровать. Было заметно, что на ней лежали. Зак зажег латунную лампу на столике и оглядел помещение. Мебель была дорогой, но не отличалась чрезмерной роскошью. Создавалось ощущение, что все здесь было продумано и сделано со вкусом, но позднее заброшено.

Зак открыл верхнюю полку шкафа и начал внимательно осматривать содержимое. Ему было неприятно брать чужие вещи, которые Ярдли при жизни вряд ли захотел бы кому-либо показывать. Да Зак и не надеялся найти здесь что-либо существенное, проливающее свет на смерть Ярдли.

Выпрямившись, майор пробежал глазами по вещам, украшавшим камин. Похоже, что Чарлз Ярдли не был сентиментален. Предметы в комнате были красивы: искусно вырезанный из слоновой кости сундук, изображения архитектурных сооружений Кристофера Рена в резных рамках, серебряная флейта. Но это ничего не говорило о характере жившего здесь человека – кроме, может быть, его любви к красоте и музыке.

Под флейтой, на нотной бумаге внимание Зака привлек заголовок «Покорность любви», а чуть выше он заметил любопытную надпись, выполненную аккуратным почерком: «Каждый раз, когда я слышу это, я думаю о вас. Теперь, когда вы играете это, возможно, вы вспомните обо мне».

Зак положил музыкальный инструмент и еще раз оглядел комнату, опасаясь, что он пропустил что-то важное. Через десять минут он нашел небольшой сложенный листок, забытый хозяином в тяжелом зимнем пальто. «Ты можешь прийти ко мне сегодня, – написал кто-то на нем быстрым почерком. – От тебя я пылаю. Всегда. Не подводи меня». Подчерк был таким же, что и на нотах, только на этот раз под ними было что-то вроде подписи. «Де Б».

Де Бове?

– Нашел что-нибудь? – спросил Хэмиш. Послышались тяжелые шаги, и он появился в дверях.

– Нет. Ничего. – Зак повернулся и поспешно спрятал в карман сложенный вдвое листок.

Легкий туман закрыл пеленой луну и звезды, так что на улице было темно. Зак шел по набережной, глядя на темные массивные волны. Он был полностью сбит с толку, ярость и гнев заглушали в нем чувство страха.

Казалось, ничто не было способно остановить эту череду смертей. Тот, кого он больше всего подозревал, сам оказался жертвой. Кого теперь винить? Короля вуду, живущего в африканской хижине у реки Саваж, который хорошо знает яды и умеет предсказывать будущее? Загадочного эмигранта-немца с увечной ногой, пострадавшего из-за предательства какой-то женщины? Ла Туша, калеку, имеющего достаточно поводов для убийства своей сестры и ее любовника? Остается под подозрением еще и Эммануэль де Бове. Зак повернулся спиной к реке. Ветер трепал полы его кителя и раскачивал саблю. В городе один за другим гасли огни. Он был ответственным за жителей Нового Орлеана и делал все, чтобы уберечь их от желтой лихорадки, расселить беженцев и даже помешать братьям Батлер в их махинациях с конфискацией имущества. Но в этом запутанном деле он был бессилен.

Засунув руки глубоко в карманы, Зак нащупал маленький листок бумаги. Если старик и в самом деле был убит по ошибке, тогда последовательно целились в Эммануэль, Филиппа, Клер и Ярдли. Две женщины и двое мужчин, которых связывали друг с другом сложные отношения. Кто-то стремился уничтожить их – последовательно и безжалостно. У этого человека есть какая-то причина для столь жестоких действий, и он будет стремиться довести свое дело до конца.

Дойдя до самой возвышенной части набережной, Зак остановился. Дул прохладный ветер. Что-то дрогнуло в сердце майора, когда он подумал, что сегодняшней жертвой могла быть Эммануэль. Ему вдруг стало невыносимо страшно от осознания того, что он не способен защитить ее и не может поймать убийцу.

Она сказала, что не верит в любовь. Но он-то испытывал настоящее чувство. Не пустую влюбленность в приятную внешность, не внезапно вспыхнувшую похоть или сильное физиологическое желание, а то неповторимое страстное влечение, которое способно длиться долго и одухотворять человека. Возможно, длительность любовной связи говорит не столько о силе чувства, сколько о достоинствах мужчины или женщины. Потому что когда двое честны друг перед другом, принимают своего партнера таким, какой он есть, тогда и себя не боятся показать в истинном свете. И это уменьшает возможность взаимного разочарования.