Полуночные признания - [56]

– У Филиппа не было причин для убийства Генри Сантера, – произнесла она, наконец.

– Значит, целились в вас?

Эммануэль выпрямилась и, обернувшись через плечо, метнула рассерженный взгляд.

– Вы, наверное, думаете, что это я предала его и сообщила янки о Байу-Креве? – Ее голос дрожал от переполнявших эмоций. – Как только вы могли предположить, что я способна выдать отца своего ребенка?

– Но ведь вы были доведены до крайнего отчаяния. Я видел содержимое его шкафа.

Эммануэль тяжело вздохнула, но промолчала. Он медленно подошел к ней и взял за руку.

– Он вас бил?

Она отвернула лицо.

– Никогда.

Зак взял ее за подбородок и повернул к себе, чтобы она смотрела ему в глаза.

– Это вас он привязывал теми шелковыми веревками, что лежат в шкафу, и затем хлестал плеткой?

– Нет.

Зак почувствовал дрожь, которую она пыталась скрыть.

– Да, это было так.

Она хотела освободиться от его руки, но он держал крепко, и она сдалась.

– Хорошо, – с вызовом сказала она. – Он делал это. Филипп любил такие игры.

– Чем еще он занимался с вами?

Зак почувствовал, что его сердце бешено стучит в груди, а кровь с силой пульсирует в венах. Ее лицо исказила странная улыбка.

– Ничего такого, на что бы я не соглашалась. Вы удивлены, месье? Хм. Эти подробности вас возбуждают?

От Эммануэль исходил сладковатый мускусный и чертовски соблазнительный запах. Эта обольстительная женственность рождала в нем желание. В какую-то секунду ему захотелось повалить на землю и взять эту женщину, быстро и стремительно. Как бы это было замечательно – сдернуть с нее ее скромное траурное платье, чтобы солнце осветило красивые мягкие груди, поднять юбки и прикоснуться к обнаженным бедрам. А потом страстно целовать ее. Если бы сейчас на берегу не сидел ее сын, движениями опытного рыболова забрасывающий в воду сеть с моллюсками, Зак непременно удовлетворил бы свое желание прямо здесь, среди растущих под ивой разноцветных цветов.

– Черт побери, – прошептал он, чуть сжав ее подбородок.

Кончиками пальцев она прикоснулась к манжете его кителя.

– Я не предавала своего мужа, – произнесла Эммануэль. – Мы с Филиппом на протяжении нескольких лет жили отдельно друг от друга. Нас объединяли только работа в больнице и Доминик. Да, мы не были счастливы в браке. Тем не менее, Филипп все же остался мне другом. Я оплакивала его смерть и никогда бы не стала причиной его гибели. К тому же в ту ночь умер не только он.

– Вы до сих пор что-то недоговариваете, – задумчиво произнес Зак, пристально глядя ей в лицо.

Эммануэль коротко вздохнула – ее губы раздвинулись, а грудь колыхнулась.

– Я скрываю очень много, месье, – ответила она. – Как и мы все.

– Но это может стать причиной вашей смерти.

Эммануэль отрицательно покачала головой:

– Я не думаю, что меня кто-то хочет убить.

– Напрасно, – сказал майор и, повернувшись, быстро пошел к своему коню, безучастно щиплющему траву в свете косых лучей заходящего солнца.

В тот вечер Зак взял с собой стакан и бутылку бренди и направился с ними в галерею, что шла вдоль второго этажа загородного дома, который генерал Батлер выделил для своих офицеров. Воздух благоухал цветами луноцвета, дурмана и жимолости, которые в наступающей темноте казались белыми. Налив себе бренди, Зак поставил бутылку на стоящий у двери столик и подошел к литой чугунной балюстраде. Поставив ногу на нижнюю перекладину, он стал смотреть на сад.

Ночь была холодной и приятной, но майор продолжал чувствовать жар в теле от встречи с Эммануэль. Еще немного, и он, не сумев удержать себя, овладеет ей, как мужчина, изголодавшийся по женщине. От представшей перед мысленным взором картины Зак содрогнулся, тихо выругался и чуть отпил из стакана.

Он снова потянулся за бутылкой, но скрип в темноте заставил его поднять голову. В дверном проеме показалась высокая фигура с широкими плечами.

– Хочешь выпить? – произнес Зак, наливая себе бренди.

– Нет, если только у тебя не шотландское виски, – ответил Хэмиш. Он бросил шляпу на стол со вздохом, по которому было понятно, что весь день ему пришлось провести под палящим южным солнцем.

– Да, это была женщина, – произнес он, вытирая ладонью лицо. – Француженка. Я поговорил с лейтенантом в Байу-Креве.

У Зака стакан замер на полпути к губам.

– Она?

– Женщина, выдавшая Филиппа де Бове. Лейтенант сказал, что на ней была непроницаемая вуаль, но он уловил ее акцент. Она приехала в лагерь на аккуратненькой маленькой повозке с одной лошадью, рассказала им все, что они хотели знать, но не сообщила своего имени.

– И он позволил ей уйти, не задав ни одного вопроса?

Расправляя усы, Хэмиш вытянул шею и поднял подбородок.

– Как я узнал, она вела себя высокомерно, была украшена тафтой и жемчугами, имела манеры герцогини, но очень острый язычок. А с ней говорил парень, окончивший колледж в Филадельфии. Он даже не осмелился ее остановить.

– Тогда, должно быть, это Клер Ла Туш.

– Да. Или мадам де Бове.

Зак отпил бренди.

– Эммануэль клялась, что не причастна к этому.

– Да, – снова произнес Хэмиш. Его глаза заискрились сдерживаемым юмором. – А еще она говорила, что не знает имени человека, который имел связь с Клер Ла Туш, и кто подарил этот проклятый набор для убийства вампиров ее мужу на день рождения. У нее явно нелады с правдой.