Полумрак - [52]

— Так научи меня, как защититься от них, — сказала я, раздираемая переживаниями, так как близость Эли заполнила меня до краев, застывшую возле кирпичной стены магазина. И я знала, что мое состояние передается ему. Я знала это. Оно становилось все сильнее, заставляя стены сжиматься вокруг меня. — Если я не сумею быть проворнее их, научи, как покончить с ними.

На лице Эли отразилось сомнение:

— Ты способна всадить кинжал в сердце собственного брата, если он нападет на тебя? — спросил он.

Тошнота подкатила к моему горлу только об одной мысли, что подобное может случиться с Сетом.

— Нет, — сказала я. — Я приподняла подбородок и встретила его пристальный взгляд. — Но Аркосов я убью. Без проблем.

Эли какое-то время внимательно изучал меня, и я терпеливо ждала. Выдержка у меня оказалась ни к черту, и я испытывала серьезное напряжение, поскольку Эли был тих, а его крепкое экзотичное тело пульсировало так близко от меня.

Он медленно отодвинулся от меня.

— Я поговорю со своим отцом, — сказал он. — А он поговорит с Проповедником.

Несмотря на то, что он отодвинулся, я все еще ощущала его близость, чувствуя непреодолимое желание ухватить его за воротник рубашки и притянуть его губы к своим.

— Есть способ убить вампира, но он древний и примитивный, и для тех, кто не побрезгует никакими средствами. — Он ухватил пальцами меня за подбородок и пристально посмотрел в глаза. — Ты не побрезгуешь, По?

Мое тело сработало автоматически, и колено вонзилось ему в промежность. И хотя я не первый раз наблюдаю реакцию на подобное, я была удивлена тем, что у него только слегка расширились глаза, и лишь слегка перехватило дух. Вряд ли строение вампиров, как-то особенно отличается, предположила я.

Однако он, как и прежде, стоял напротив меня, и злая усмешка играла на его лице.

Я ответила ему тем же:

— Ничем не побрезгую.

Он кивнул.

— На Дерти Стрит вампир победит тебя в мгновение ока, — ответил он, как ни в чем не бывало. — Возможно, это их заинтригует. Но это не поможет остановить их.

Я скрестила руки на груди.

— Тогда объясни мне, что значит примитивный: осиновый кол в сердце — примитивный?

Его глаза все еще внимательно изучали меня.

— Нет. Это сработает только в Голливуде. На самом деле, только серебро, ничто другое просто не в состоянии проникнуть в сердце. Оно должно насквозь пронзить его. А лучше всего, вырезать его из груди серебром и сжечь.

Я смотрела на него.

— Звучит ужасно, но я готова к этому.

Эли смотрел куда-то вдаль, высокомерно усмехаясь, что делало его похожим на обычного смертного, но выглядело еще более сексуальным в исполнении вампира.

Он повернулся ко мне, и свет позади него очертил его силуэт.

— Иди, собирайся. Мы выезжаем через час.

— Час? А почему так рано? — спросила я. — Нам не стоит появляться в «Комнате Страха» раньше семи. Придется где-то убить время. — Я осмотрелась. — Ты никогда не думал, чтобы сделать татуировку? — спросила я, разглядывая его.

Я допускала подобное. Мне захотелось сделать ему тату с тех пор, как я положила на него глаз.

Его голубые глаза внимательно изучали меня.

— Действительно? И почему это?

Я разозлилась:

— Держись. Подальше. От. Моей. Головы.

Усмехнувшись, он отвел взгляд и пожал плечами:

— Да, я подумывал об этом. — Он взял книгу с эскизами и пролистал страницы. — И если я решу, ты первая об этом узнаешь. Теперь давай иди.

Я нахмурилась и прищурила глаза.

— Ты снова путаешь меня с кем-то, кто обязан повиноваться тебе.

Я повернулась, чтобы уйти:

— Кроме того. Еще слишком рано, чтобы отправляться в «Комнату Страха». Научись манерам, Дюпре.

Тишина была мне ответом, когда я скинула одежду и забралась под душ. Теплые брызги остудили мой пыл, и я осмыслила, все что сделала, и что собиралась сделать, что заставило меня немного обеспокоиться. Прежде, когда я посещала какие бы то ни было вечеринки, подобные вещи мало беспокоили меня.

Я считала себя пуленепробиваемой и что никто и ничто не было в состоянии причинить мне боль. Я могла кому угодно надрать задницу и гордилась этим. Только та жизнь осталась в прошлом. Теперь я могла идти только вперед, потому как назад пути у меня больше нет.

Способна ли я спокойно наблюдать за Сетом в том аду, из которого сама едва вырвалась?

От этой мысли все внутри сжалось.

За все время, что я принимала душ, я чувствовала присутствие, как кто-то наблюдал за мной, и мысли об Эли переполняли мой разум. Я пыталась разглядеть его сквозь запотевшее стекло душевой кабины, но не обнаружила его. Одного я не понимала, почему меня так к нему влечет: он был смертелен, словно оружие со взведенным курком, приставленное к виску в слепой надежде, что оно не выстрелит. Он, конечно же, тоже знал это.

Хотя я просила его не читать мои мысли, он делал это все время. В большинстве случаев я могла контролировать свои поступки, но не мысли. Так что я была полностью уверена, что прямо сейчас он знал, что я хочу, чтобы он оказался в душе со мной, гладкий, мокрый и полностью утративший контроль над собой.

Однако здравый смысл вернулся ко мне, поэтому я выключила воду, обернулась полотенцем и вышла из душевой кабинки. Я не могла избавиться от одной последней мысли: как долго мы сможем сопротивляться друг другу?