Полумрак - [14]

— Похоже, ему совсем дерьмово, — сказала Никс. — Бедный малыш.

— Да, — согласилась я, и продолжила свою работу.

К 9:15 я закончила с последним клиентом, а Никс работала над последними штрихами. Я чистила место работы, когда Джин (названный в честь Джина Симонса, естественно) оповестил нас о новом клиенте.

Джин был большим, черным как смоль вороном, который сидел прямо над входом и, когда кто-то входил или выходил, он пронзительно громко каркал. Самая забавная вещь, которую я когда-либо видела. Никс подарила его мне, когда я только открыла «Татуманию».

Я оглянулась через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть женщину средних лет с короткими волосами, в слаксах цвета хаки и синей рубашке, застегнутой на все пуговицы, перешагивающую через дверь.

Она улыбнулась, положила брошюру на журнальный столик и поспешно вышла.

Никс бросила на меня взгляд, а я усмехнулась и подошла к двери.

— Привет от Святого Джеймса, — прочитала я в брошюре. Я глянула на Никс и подняла бровь. — Ты должна мне обед.

— Это была совсем не женская одежда, — сказала Никс и фальшиво надулась.

— Безусловно, монахиня.

Я сунула брошюру в свой ящик.

— Они больше не носят привычные одеяния, дурында.

Я стояла перед дверью.

— Пойду, проверю Сета. Я скоро вернусь, ладно?

— Конечно, — ответила Никс, и я вышла уже второй раз за этот день.

Сейчас толпы людей, которые были ранее, таяли, и появлялись новые, другого типа — гуляки. Вечерние толпы. Те, на которых лежит ответственность за вонючую мочу и запах спирта в переулках. Множество интересного происходит после наступления ночи на Речной улице. И я видела их воочию. Я сама была такой днём раньше.

Подойдя к «Черному глазу», я вдохнула тяжелый морской воздух от реки Саванны; внизу по улице играл оркестр.

Я могла узнать уникальный саксофон Капоте из сотен других в центре города, и его мелодии, витавшие в воздухе, густые, как запах конфет, доносившийся с подветренной стороны Речной улицы.

Черт, эти вещи вызывают привыкание. Чистый сахар и сливки. Только при мысли об этом мой желудок заурчал.

Я ступила через переднюю дверь магазина Проповедника и почувствовала уникальные ароматы трав и неизвестных микстур, которым не удалось заинтриговать меня.

Стены были увешаны полками из темного мореного дуба, и все пространство было заставлено банками или флаконами с чем-то.

Глаз тритона? Уверена. Пыль кладбища? Абсолютно. Ногти мертвеца? Получи это. Измельченные перья? Да. Банки и фляги неизвестных, замечательных смесей были повсюду, включая банки чая. Сплетенные из травы корзины всех форм и размеров, которые свисали с колышков на стене и деревянных стропил были просто великолепны, как и длинные полосы стеганых одеял. Галла были известны тем, что сохранили свое наследие через язык, искусство, навыки и уникальную кулинарию.

У меня было несколько корзин, стеганые одеяла и банки со специями, которые Эстель и ее сестры сделали и отдали мне. Все ручной работы Галла и единственные в своем роде.

Эстель появилась из-за занавеса.

— О, дорогая, Проповеднику пришлось уйти. Твой брат обклеивает наверху стены. Мальчик не очень хорошо выглядит. Он болен?

— Да, мэм, — ответила я и отправилась обратно. — Или просто подхватил что-то. Возможно простуду. Куда ушёл Проповедник?

— Отправился зачем-то на Остров. — Ответила она. — Он не сказал мне зачем. Может, переправить несколько зелий. Его не будет еще несколько дней, вот же сумасшедший мужчина.

Я похлопала ее по руке, когда проходила мимо.

— Я собираюсь подняться наверх, проверить Сета. Но я скоро спущусь вниз.

— Хорошо, дорогая. — Ответила она.

— Я только взгляну на него и сразу назад. Он должен заниматься делом.

Я двинулась вверх по узкой деревянной лестнице, как у нас с Сетом, и почему-то моему желудку стало нехорошо. Вам знакомо чувство щекотки, когда вы подозреваете, что что-то не так? Я попала на площадку 5х5 м. и двинулась через холл. Пройдя три комнаты, я нашла его.

Войдя внутрь, я заметила свежую газету, приклеенную к стене, и Сета, свернувшегося калачиком на полу возле окна. Мое сердце подскочило снова, точно так же, как ранее, и я поспешила к нему. Я пощупала его руку, потом щеку и заметила слабое движение его груди. Он спал. Братишка спал. Опять. На этот раз, надев очки.

— Сет, — сказала я и потянула его за руку. — Давай же, дружище, просыпайся. Я отвезу тебя в больницу на обследование.

— Нет, я в порядке! — пробормотал он, пожимая мою руку. — Честно, Ри, все в порядке, я чувствую себя прекрасно, просто... устал. Мне не нужен доктор. — Он зевнул. — Я только хочу пойти домой.

Я вздохнула:

— Прекрасно. Тогда давай-ка домой. Эстель не хочет, чтоб ты зависал здесь всю ночь.

Я потянула снова, и на этот раз он позволил мне помочь ему встать.

Я посмотрела на него.

— Если ты не разберешься с чем-то, чем бы это ни было, то скоро я завезу тебя в Медицинский центр. Понял? Ты сводишь меня с ума.

— Извини, — сказал он, и оперся на меня, пока мы шли к лестнице. — Я так устал.

Мы медленно спустились по лестнице, и вышли из-за занавески.

— Ты что-нибудь ел сегодня?

— Нет, — неуверенно сказал он. — Я не голодный.

— Чёртово дерьмо, — пробормотала я и стянула с него очки.