Получить статус Бога - [2]

Хорошо, хотя бы по телефону, проникать в разум начальства… или продукт его распада. Зверев, — личность совершенно удивительная: альпинист, дайвингист, гольфист, парапланерист и прочая, и прочая. В перерывах между заплывами, подъемами и спусками, посещал оперу, балет, различные музеи и светские тусовки — безупречный джентльмен.

Жил в свое удовольствие, по придуманным для себя законам; может быть, это и есть мудрость, символом которой является змея, на которою он очень похож. Зверев всегда приветствовал спор, если стороны придерживались одной (его) точки зрения.

— Мне по-должности, — приниженно пытался лепетать в оправдание вице-топ-менеджер. — Полагается предусматривать возможность диверсии, заговора.

— Если и был заговор, то только в несуразной голове, между правым и левым полушариями, — резко отреагировал Зверев. — На последней встрече в гольф-клубе «Атлантида», — Зверев сделал паузу и, должно быть, благоговейно закатил глаза, — мои друзья высказали твердое намерение сражаться честно, достойно, и беспрекословно отдать шпаги победителю, которым, как я не сомневаюсь, будем мы.

«Идиот! Есть в нем и угроза, и загадка, и разрушительного ума палата, но дурь и себялюбие, безусловно, превалируют,» — теперь проблему вооружения транспорта придется решать мне, как наиболее заинтересованному в продолжении своей жизни. Торопливо огляделся и облегченно выдохнул: «На ловца и зверь бежит».

Танцующей походкой, покачивая на десятисантиметровых каблуках чуть полноватые круглые бедра и тонкую талию подходила модельного роста белокурая блондинка в деловом — юбка и блузка, — но не строгом, — расстегнуты по две пуговички, — костюме. Настроение, с утра приподнятое, задралось до неприличия.

Наталья Андреевна, Натали, супруга Зверева. Удивительно несхожая пара. Натали — это рассвет и молодость жизни, и Зверев… Может быть, смолоду и был прекрасным лебедем, но к сорока обратился в надутого удава. Наталья Андреевна возглавляла в «Заре» отдел снабжения и обеспечения. Осветившись самой радостной из улыбок, устремился навстречу, рассчитывая пересечься, аккурат, у дверей кабинета.

— Здравствуйте, Сережа, — большие глаза полу прикрылись подсиненными веками, давая рассмотреть густую ресничную опушку и распахнулись вновь, сверкнули лукавой искоркой. — У вас что-то срочное?

— Наталья Андреевна, — помня о камерах слежения, чопорно приостановился, вдыхая зовущий аромат нереально чувственных духов. — Сам терплю, а душа взгрустнула.

— Попробую угадать причину, — Натали склонила голову набок, изобразив взгляд немного нелепой блондинки. — Нет, вопрос серьезный, пройдем в кабинет. Душевные струны нужно подстраивать бережно.

— Сегодня не смогу смотреть в ваши замечательные синие глаза, — торопливо предупредил, не в силах оторвать взгляд от матовой кожи груди.

Девушка качнула волнистые пшеничные локоны волос, тоненько усмехнулась, гостеприимно распахнула дверь и первой прошла внутрь, а как только деликатно щелкнул фиксатор замка, повернулась, обхватила руками шею и плотно прижалась.

— А я в твои смешливые всегда с удовольствием смотрю, — Натали торопливо расстегивала и сбрасывала с меня одежду, попутно оголяясь сама, видимо, и я как-то участвовал в процессе. — Сережа, продолжай, говори; слова материальны: имеют вкус, цвет, запах, — ах, Серый-Серенький-Сережа, так и повторяла бы…. как возбуждают слова.

Наклонился и, лаская ладонями ее груди, договорил:

— Оторвать взгляд от твоих двойняшек-дынек совершенно невозможно, и невозможно надышаться запахом твоих волос.

— А я-то думала, ты в глубины моей души всматриваешься. Держи крепче, — Натали, толкнув ладонями, повалила спиной на диван, вскочила верхом и закачалась-замурлыкала, ускоряясь и прогибаясь в сладкой истоме. — Не молчи…

— Вчера ежика видел. Бежит вдоль забора, по сторонам — ноль внимания. Я ему: «Эй, ежик, привет!» Ухом не повел, чертяка, — прерывисто выдыхая слова, поведал всплывшую среди наслаждения историю.

Натали замерла на пике; сдерживая крик, закусила губы. Протяжно выдохнула и рухнула в полной расслабленности.

— Хорошо-то как! — повозилась, устраиваясь поудобнее и зажала рот ладошкой, сдерживая смех, — Какой ежик, откуда?

— Нормальный ежик, по траве бежал. Обеспечил настроением на три дня вперед и тебя порадовал. Пушистый весь.

— Хороший ежик, человечный и милый, — Натали посерьезнела. — Мой придурок, кажется, заревновал. Велел ободрать все вооружение с твоей посудины. — Натали дотянулась до стола и подала листок-приказ, по которому грозный каперствующий транспорт «Надежда» превращался в безопасную железную бочку с двигателем.

— Раньше такие страсти решались проще: задушил эту, как ее? — грустно поклоуничал я в ответ на убийственный приказ. — У Шекспира, кажись. Да-да, припоминаю, сам Шекспир и душил. И, как мужик, его понимаю. Твои действия? — приподнявшись на локте и поигрывая в ладони грудью Натали, спросил нарочито лениво.

— Будут зависеть от твоих, — весело подхватила Натали. — Не имеешь ты морального права меня в бездействии упрекнуть.

Девушка вскочила с дивана, накинула блузку и, не застегивая, потянулась к юбке. Мы оба знали сценарий, и Натали, измождено падая лицом вниз на диван, не смогла на этот раз сдержать утробного густого крика. Я присел на пол и заглянул в теплые синие глаза, полюбовался гаснущим возбуждением, чуть тронул губами пушистые ресницы.