Полтавская битва: 300 лет славы - [49]

Лавина «потешных», скрытая кустами, обрушилась на Левенгауптовы линии, отполоснув какую-то их часть, погнала наискось к еловому перелесью. Но центр шведской пехоты держался стойко. В считанные минуты переменив фрунт, раскатился густой пальбой, – преображенцы, осыпанные роем пуль, не повернули, и посреди поляны закипела рукопашная схватка. Ополовиненные батальоны Левенгаупта и остатки рейтарской конницы отходили по всему полю, смятые напором русской гвардии.

В час пополудни открылось просторное поле с деревенькой сбоку, – та самая, Лесная, – в глубине, у чащобы вились над сине-голубыми шведскими шеренгами клыкастые львы знамен. Вот он, генерал-губернатор Лифляндии! Стоит, уверенный в своем превосходстве, ждет, когда русские переступят незримую черту.

Войско, построенное в три линии – восемь преображенских и семеновских батальонов, замыкаемых на флангах конницей, за ними – прослойкой – гренадеры, следом шесть кавалерийских полков, попарно, в перемешку с солдатами, – двинулись вперед.

Гулко ударили пушки, укрытые в шведском обозе, ядра – пока с недолетом – взбороздили луговину. Русским жадть было недосуг, – подшагали чуть ли не вплотную, выдали ответные всплески ружейного и пушечного огная. Баталия началась.

Первый натиск преображенской и семеновской гвардии попятил шведов к лесу, но многоопытный Левенгаупт не растерялся, ввел в дело каре, остановил порыв темно-зеленой русской пехоты, кое-где потеснил её. Накат шел за откатом, в тыл вереницами понесли раненных, князь Михайло Галицин рысил туда-сюда, вновь и вновь устраивал плутонги. Шведы огрызаются, атакуют остервенело, выкашивают капральства до единого бойца.

Тверичи, смоленцы и ростовчане то и дело сходятся с неприятелем в рукопашной. Вятичи и кое-какие гренадерские роты пока в запасе, но надолго ли?

Роты приставив штыки прихлынули к рейновской кавалерии, остановили, а когда подошел резерв – обратили ее вспять…

Утром генералитет, а следом «потешные», драгуны, гренадеры, пушкари, кои не на часах, – бросились в лес. Вбежали и оторопели. Кругом – не окинуть взглядом – фуры, фуры, фуры, доверху набитые провиантом, орудия, волы с оборванными постромками, бездна мертвых солдат и раненные, испуганно ползущие невесть куда. Откуда-то издали донесся гик и визг – легкоконные прищучили-таки Левенгауптову арьергардию. Левее у сожских переправ, густела пальба: там подавали голос драгуны, отряженные еще в Лопатичах.

Вести следовали одна за другой. Отход фуллблудсов – природных шведов – напоминает повальное бегство. Солдаты не слушают команд, мечутся яко зайцы туда и сюда, попав под сабли, сотнями сдаются в плен. Обозные коняги отданы господам офицерам, и те, в отрыве от пеших, сигают вдоль реки, топями да буреломом, ища хоть какой-то брод.»

В сражении у лесной шведы потеряли около 9 000 солдат убитыми, 45 знамен и 17 орудий. Было взято в плен 45 офицеров и 700 солдат. Армия Петра потеряла 1 000 воинов убитыми и 3 000 – раненых. 7 000 повозок рижского обоза не дошли до Карла XII, Левенгаупт привел в главный лагерь около 6 000 солдат.

В этом сражении при Лесной шведы уже не кричали свое знаменитое «Сеегер»– «Победа». Шведский офицер – участник боя писал:

«Генерал – майор Штакельберг сам повел наше левое крыло против правого крыла врага, где стояли Преображенский, Семеновский, Астраханский и Ингерманландский полки. С обеих сторон начался такой страшный огонь, что отдельных выстрелов нельзя было уже отличить, и на протяжении получаса ничего не было слышно и видно, кроме грома и вспышек. Ветер гнал нам прямо в лицо снег дождь и дым. Этим, в итоге, воспользовался наш враг, наседая на нас всеми силами своими из леса, пронзая наших пиками и штыками раньше, чем они успевали рассмотреть врага.

Рукопашная была очень жестокая и русские погнали нас, но все это длилось недолго, так как ночь разлучила нас. Враг отошел к лесу и мы с недобитками нашей армии остались на месте боя, не зная, кто победил.»

Другой шведский чиновник – очевидец боя писал:

«Судьба так преследовала шведскую армию, что и темень и холод мешали ей. А было той ночью так темно, что и руки нельзя было видеть перед глазами. Кроме того, никто из нас не знал местности, и мы должны были блуждать этим страшным и отвратительным лесом в грязи, причем или вязли в болоте или бились головами о все деревья и падали над пеньками. Несмотря на это, мы ещё ночью продвинулись лесом немного вперед от места боя, где сидели те, что остались на нем, и, страшась и надеясь на будущее, не зная, жалеть ли им о том, что случилось, или бояться будущего. К этому присоединились вопли раненых, вздохи тех, что заблудились. Все это самого мужественного могло устрашить, и самого сурового вывести из себя».

Всем участникам сражения при Лесной Петр Первый вручил медали с надписью: «Достойному достойное». Он писал в Москву:

«Объявляю вам, что мы вчерашнего числа неприятеля дошли, стоящего зело на крепких местах, числом 16 000, который тотчас из лесу нас атаковал всей пехотою во фланг. Но мы тотчас, дав прямо залп из пушек, пошли. Хотя неприятель зело жестоко из пушек и ружей стрелял, однако и оного сквозь лес погнали к их коннице. И пошел неприятель, паки в бой вступил. Даже до темноты бой сей с неприятелем зело жестоким огнем пребывал. На последи, милостью победодавца Бога, оного неприятеля сломив, побили на голову.» Через десять лет Петр добавил: