Полтавская битва: 300 лет славы - [37]

В шведских войсках начался хаос. Русские войска, оставшиеся без высшего командования, также находились в беспорядке. Однако ни один русский полк не сдал оружия. Русская армия потеряла всю артиллерию и была разрезана надвое. О положении шведов оставшимся русским генералам толком ничего было неизвестно. Я. Долгоруков и И. Бутурлин приняли решение о капитуляции, как и генерал А. Вейде.

Карл XII, зная состояние своей армии, согласился на условия русских – свободное отступление русской армии с оружием и знаменами через мост у острова Кампергольм.

Утром 20 ноября Преображенский и Семеновский полки со знаменами и оружием покинули шведский берег Наровы. Остальных шведы, в нарушение договора, разоружили. Карл, потерявший в этом сражении честь, о которой, впрочем, он имел очень смутное понятие, пленил и много лет удерживал в Швеции около 700 русских офицеров и 10 генералов, многие из которых там и погибли.

Шведы получили 150 пушек и обоз. Их потери составили около 2000 убитыми и ранеными. Русская армия потеряла 6000 воинов, еще 6000 солдат погибли в зимней дороге к Новгороду – туда вернулись 25000 русских воинов.

21 ноября Карл XII вступил в Нарву и присвоил ее коменданту звание генерал-майора. Через 15 дней король увел свою армию к Дерпту. Шведы не пошли в глубь России добивать армию Петра – их попросту могли добить там самих. Шведская армия находилась на краю гибели – не было одежды, обуви, амуниции, денег. Карла XII спасли русские – к шведском лагерю со стороны Ладожского озера спокойно причалили более ста русских барж с продовольствием и порохом – мореходы не знали о поражении под Нарвой и везли продукты для армии Петра, уже откатывавшейся к Новгороду. Этого хватило, только чтобы унести ноги в Прибалтику – округа была полностью разорена, в шведской армии свирепствовали тиф и дизентерия.

19 декабря 1700 года король Карл XII прибыл в замок Лайузе. Шведская армия расположилась в одном из самых богатых лифляндских уездов – Тартумаа. В России, по мысли Карла, еще долго не могли оправиться от его “блестящей” победы над русскими. В тылу шведов стояла прекрасно подготовленная и боеспособная саксонская армия. Зима ушла на формирование “общественного мнения Европы.”

О Карле XII заговорили в Европе. В его честь писали стихи, выбивали хвалебные медали, за которые платили неизвестные. Много карикатур “посвятили царю Петру.” Русские послы доносили Петру Первому о затруднительном внешнеполитическом положении России. А. Матвеев писал из Гааги: “Жить мне здесь теперь очень трудно: любовь их только на комплиментах ко мне, а на деле очень холодны. Обращаюсь между ними как отчужденный, а от нарекания их всегдашнего нестерпимого снедаюсь горестию.”

М. Голицын доносил из Вены: “Главный министр, граф Кауниц и говорить со мной не хочет, да и на других нельзя полагаться: они только смеются над нами. Всякими способами надобно добиваться получить над неприятелем победу. Хотя вечный мир учиним, а вечный стыд чем загладить. Непременно нужна нашему государству хотя малая виктория, которого бы имя его по прежнему по всей Европе славилось. А теперь войскам нашим и управлению войсковому только смеются.”

Турция начала требовать возврата Азова и уничтожения русского флота в Азовском море.

А.Н. Толстой писал: “В Европе посмеялись и скоро забыли о царе варваров, едва было не напугавшем прибалтийские народы, – как призраки, рассеялись его вшивые рати. Карл, отбросивший их после Нарвы назад, в дикую Московию, где им и надлежало вечно прозябать в исконном невежестве, – король Карл ненадолго сделался героем Европейских столиц.”

В России был выпущен специальный документ для создания благоприятного имиджа России в глазах европейского сообщества. В манифесте говорилось: “Для безопасности наших рубежей от всех неприятельских нападений извне стали мы войсковое состояние, ярко единая из наибольших подпор всех государств и правительств, в государстве нашем учредили и трудимся таким образом, дабы наше войско во всех потребных воинских действиях было искусно сочинено и порядочное обучение проведено и пристойному управлению учреждено быть могло.”

В феврале 1701 года состоялась встреча Петра в Польше с Августом и польскими магнатами. За помощь против Швеции поляки потребовали Украину – паны всегда хотели откусить больше, чем могли проглотить. Украина не откусывалась и не глоталась. Петр отказался обсуждать эту тему со шляхтой. Августу он обязался прислать 20-тысячный пехотный корпус и открыть финансирование. Петру было необходимо, чтобы Саксония не вышла из войны.

Петр предложил перемирие Карлу XII, но тот высокомерно отказался – “Карл ни о чем больше не думает, как только о войне, он больше уже не слушает чужих советов, он принимает такой вид, что как будто бы бог непосредственно внушает ему, что он должен делать.”

Карл заявил: “Нет никакого удовольствия биться с русскими, потому что они не сопротивляются, а бегут”, забыв, как он лично несколько раз пытался пробиться через боевые порядки Преображенского и Семеновского полков. Первой целью король выбрал саксонскую армию, а потом собирался разгромить русских.