Польская супруга Наполеона - [61]

И, наконец, вот что пишет человек, шпионивший за Наполеоном в пользу коалиции:

«Графиня Валевская была послом, помогавшим императору осуществлять его тайные замыслы. Она передала Наполеону список официальных лиц, на которых он мог рассчитывать после высадки во Франции. Приехав на остров как возлюбленная Наполеона, стосковавшаяся по ласке и нежности, она была вне всяких подозрений и могла не беспокоиться, что бывшие при ней документы, письма и планы военных действий будут перехвачены. Истинная ее роль станет ясна лишь много позже».

Значит, Мария Валевская и была тем самым восхитительным из тайных агентов Наполеона? И значит, это правда, что за ее нежной любовью, безрассудной преданностью и эфемерной надеждой навсегда связать свою жизнь с императором крылось еще нечто более важное, что содействовало возвращению Наполеона во Францию?

Но так как нет ни авторитетных свидетельств, ни подлинных документов, утверждать это невозможно. И все же деятельность ее брата позволяет предположить, что и она принимала активное участие в политической авантюре Наполеона.

Ги Бретон по этому поводу пишет:

«Быть может, когда-нибудь на чердаке заброшенного деревенского дома найдут неизвестные письма Наполеона к Марии, и тайная роль в его судьбе этой красавицы-польки прояснится. А пока остается лишь строить догадки и, самое большее, усомниться в искренности ее любви».

* * *

Шпиономания – любимая игрушка историков и биографов, стремящихся придать большую значимость предмету своих исследований. Мы не будем продолжать эту тему, ибо, как говорил Фрэнсис Бэкон, «причина заблуждений коренится не только в наших ощущениях, но и в самой природе человеческого разума, который все представляет по своему собственному масштабу, а не по масштабу вселенной, и таким образом уподобляется зеркалу с неровной поверхностью, которое, отражая лучи предметов, еще и примешивает к ним свою собственную природу». Короче говоря, не будем продолжать усилия на ложном пути, которые лишь множат заблуждения…

Вернемся лучше к Марии Валевской, просто когда-то безумно любившей человека, с которым ее таким нетривиальным образом свела судьба. Когда ей стало известно, что придется покинуть Эльбу уже сегодня вечером, она постаралась, чтобы последние часы, проведенные с Наполеоном, имели хотя бы видимость семейного счастья. Она привела к изгнаннику маленького Александра, и тот играл с ним. Ребенок, очевидно, как и его мать, обожал императора и был с ним удивительно ласков. Растроганный Наполеон посадил мальчика на колени и стал расспрашивать:

– Скажи, ты любишь играть с друзьями? А трудиться? А учиться читать и писать? Но ездить верхом ты наверняка любишь, правда?

Потом он вдруг замолчал, но вскоре продолжил с лукавой улыбкой на устах:

– Мой мизинчик подсказывает мне, что ты никогда не называешь меня по имени в своих молитвах.

– Да, – отвечал Александр. – Я говорю не «Наполеон», а «папа-император».

Ответ восхитил Наполеона, и, повернувшись к графине, он сказал:

– Мальчик, несомненно, будет иметь успех в свете. Он очень остроумен.

Потом ссыльный император спросил малыша, кем тот хочет стать, когда вырастет. Мальчик ответил, что хотел бы стать воином, как Наполеон. Еще он добавил, что любит Наполеона.

– Почему ты любишь его? – заинтересованно спросил его отец.

Мальчик ответил:

– Потому что он мой папа, и мама сказала, что я должен любить его.

Весь день прошел в идиллической атмосфере. Наполеон был весел и беззаботен, ласкал маленького Александра, нежно беседовал с Марией, показывал им обоим видную вдали Корсику, рассказывал о своем детстве.

Вспоминая спустя много лет этот чудесный день, Александр Валевский писал:

«Удивительно, я был маленьким ребенком и все же отлично помню домик, в котором мы жили, помню Наполеона и все, что он мне говорил, припоминаю его палатку и даже сопровождающих его генералов».

Подали обед, и император пожелал, чтобы сын сидел за столом рядом с ним. Поначалу Александр вел себя как благовоспитанный ребенок, но его хватило ненадолго, и мать вынуждена была делать ему замечания.

Тогда император сказал:

– Ты, я вижу, не боишься розог? Ну, так я научу тебя их бояться. Меня высекли только один раз, но я запомнил это на всю жизнь.

И он рассказал следующую историю:

– Моя бабушка к старости сгорбилась и ходила, опираясь на клюку. И хотя она была с нами очень добра и часто угощала нас конфетами, нам с сестрой она напоминала бабу-ягу, и мы с Полиной за ее спиной передразнивали ее. Как на беду, она заметила это и пожаловалась нашей маме, упрекнув ее в том, что она плохо нас воспитала и не научила уважать старших. Мама нас очень любила, но была строгой. По ее лицу я понял, что мне несдобровать. Полина свое получила тут же, потому что юбчонку задрать проще, чем расстегнуть и спустить штанишки. Вечером мама попыталась поймать меня, но тщетно. И я посчитал, что на том дело и кончится. Но когда на другое утро я подошел поцеловать ее, она меня оттолкнула. Я уже совсем забыл о неприятном происшествии, как вдруг услышал днем мамин голос: «Наполеон, ты приглашен к обеду к твоему наставнику, пойди, переоденься». Обрадованный предстоявшим обедом в кругу офицеров, я поднялся к себе и быстро разделся. Оказывается, мама караулила меня, как кошка мышку, и, неожиданно войдя в комнату, захлопнула дверь. Я понял, что попал в ловушку, но поделать ничего уже было нельзя, и мне пришлось-таки вытерпеть порку…