Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [18]
Неудача преследовала и тех польских эмигрантов, которые должны были по сигналу из Франкфурта-на-Майне непосредственно присоединиться к общенародной немецкой революции и возглавить отряды повстанцев. Контакт с немцами поляки установили еще тогда, когда шли через Баварию, Баден и Вюртемберг, а затем он получил развитие уже за границей. Более близкие связи с немецкими революционерами имела эмигрантская секция в Безансоне и соседних округах. Немецкие конспираторы просили прислать в Германию польских офицеров в национальных мундирах, уверяя, что это вызовет революционный подъем, когда в начале апреля 1833 г. они выступят одновременно с Заливским. Но когда поручик Станислав Пониньский, по заданию карбонарского руководства посланный во Франкфурт-на-Майне для проверки степени готовности к восстанию, посетив Штутгарт и Людвигсбург, не сумел там ни с кем связаться, он пришел к заключению о нереальности намеченного плана. Тем не менее, Лелевель прислушался к просьбе приехавшего из Германии Францишека Гордашевского поддержать немцев морально и в финансовом отношении. Несмотря на то, что Кремповецкий от имени Польского национального шатра запретил отправку партизан в Германию, Штольцман, руководитель безансонского центра, где находились преимущественно польские офицеры, «чье сердце и совесть» звали к борьбе вместе с немецкими революционерами, направил во Франкфурт майора Юзефа Михаловского, капитанов Шульца и Юзефа Новосельского для военного командования восстанием. Но «немецкая революция», вылившаяся в выступление студентов во Франкфурте 3 апреля 1833 г., потерпела поражение, просуществовав один день. Новосельский вместе со студентами безуспешно пытались освободить из тюрем политзаключенных. Также безуспешны были их попытки, раздавая оружие, призвать к борьбе городское население, крестьяне же из округов не могли войти в город. Михаловский возглавил отряд из 18 студентов и рабочих, и они сумели захватить здание полиции, но уже вскоре им пришлось отбиваться от атакующих войск. Поляки были арестованы, им удалось бежать, переодевшись и подкупив стражу. Однако основной безансонский отряд под командованием Л. Оборского, состоявший из 422 офицеров-карбонариев, а также солдаты и унтер-офицеры, переведенные французскими властями в Бержерак, не знали о падении Франкфуртского восстания и пересекли французско-швейцарскую границу. За ними последовали около сотни поляков-эмигрантов из французских центров Дижона, Салена, Люксёйя, которых вели Леон Яблоньский, Фаустын Бреаньский и др. Поскольку французское правительство закрыло границу, вернуться они уже не смогли и оказались в Швейцарии в бедственном положении. В связи с этим эмигрантское руководство в Париже направило протест французским парламентариям и обратилось за помощью к парламенту Швейцарии. Либерально настроенная администрация Берна пошла навстречу полякам, разместила их в деревнях кантона и дала им содержание. В одной из деревень польские эмигранты создали военную организацию: Легион, или Святой отряд, представлял собой солдатскую коммуну из двух батальонов и восьми рот, где царила полная выборность и равенство солдат и офицеров. Комендант («солдат-начальник») Оборский, начальник штаба Штольцман, командиры батальонов полковники Антонини и Пашкович, квартирмейстер полковник Ян Лелевель, а также Гордашевский, Новосельский, Стефаньский составляли Хозяйственный совет (раду), переизбиравшийся каждые три месяца и занимавшийся управлением, представительством и политикой; ему подчинялись ротные советы. Все члены Совета были лелевелистами, так же, как и его секретарь Константый Залеский и кассир Эмерик Станевич. Касса являлась общей, средства собирали польско-швейцарские комитеты в селах и городах, для помощи Легиону оппозиционная французская пресса объявила подписку, взносы поступали, главным образом, от масонов и карбонариев. В Англии сбором средств занимался специальный комитет помощи, куда входили и тори, и виги, и радикалы; деньги поступали также из Бельгии и Германии, от иностранных эмигрантов во Франции. Всего в пользу Легиона до конца 1833 г. было собрано 45 480 франков, но при этом швейцарские карбонарии отказали ему в помощи, считая нарушителем указаний высшего руководства карбонарской организации, из ее состава члены Легиона были исключены. Лишь в результате переговоров, которые в Париже и Лионе вел К. Залеский, удалось добиться примирения: «легионеры» стали частью швейцарского карбонарского шатра и получили право на материальную помощь карбонарской организации>41.
Среди тех, кто осуждал «самодеятельность» безансонцев, было и руководство Польского демократического общества, что же касалось лелевелистов из «Мести народа», то они рассчитывали, что Легион можно будет задействовать в новой экспедиции Заливского, которую тот наметил на 1 февраля 1834 г. Заливский издал воззвание, направленное против дипломатических планов и расчетов Чарторыского: обращаясь к жителям Галиции, он заявил о намерении в борьбе «за свободу, гражданство и земельную собственность» освободить Польшу силами самого польского народа. Выступление предполагали направить только против России, в отношении Австрии и Пруссии сохранялись лояльность и нейтралитет. Такую позицию Заливский занимал с самого начала, он не поддерживал провозглашенного Лелевелем лозунга борьбы против трех угнетателей польского народа в сочетании с революцией в других европейских странах, а также не одобрял воззвания Лелевеля «К братьям русским!», хотя и рассчитывал на поддержку российских военных конспираторов. В подготовку экспедиции Заливского дополнительные трудности вносил тот факт, что его распоряжения отличались от карбонарских инструкций, которые лелевелисты направляли своим агентам в Польшу. Еще в конце 1832 г. направленный из Безансона в Галицию Ежи Булгарин основал там карбонарский союз, объявивший целью проведение всеобщей революции и установление республиканского строя. Членами его стали Юзеф Залеский, Игнаций Кульчиньский, Кароль Качковский, ксёндз Кулиговский, граф Доминик Рей. Позже, в марте 1833 г., эмиссары Лелевеля Кароль Борковский, Михал Ходзько, Генрик Дмоховский, Францишек Бобиньский, Леон Залеский, Станислав Мацеевич в Древлянах, имении графа М. Замойского, обсуждали планы создания карбонарской организации в трех частях Польши, разрабатывали принципы будущего Союза польских угольщиков. Кремповецкий вместе с Буонарроти хотели объединить польскую конспирацию с европейским карбонаризмом, и эту задачу Борковский и Ходзько пытались осуществить при составлении устава Союза друзей народа, отражавшего «демократические принципы и стремления». Были созданы два вспомогательных союза – мужской и женский, их функция заключалась в сборе денег и подготовке оружия, а кроме того, они были призваны «ширить чувство любви к родине». Как подчеркивалось в уставе организации, который представлял собой упрощенный вариант устава французских карбонариев, ее принципы основывались на естественном праве человека, что обеспечивало ее силу. Эти принципы В. Мигурский, в декабре 1832 г. вступивший в масонскую ложу, впоследствии изложил в показаниях Следственной комиссии: все члены Союза друзей народа должны были считаться братьями, равными между собой, и помогать друг другу, а всех правящих клеймить как тиранов и деспотов, бороться с ними, чтобы их уничтожить; каждый член Союза клялся слепо верить руководству организации и подчиняться его приказам, хранить тайну, соблюдая осторожность, а в безвыходной ситуации прибегать к самоубийству; члены Союза узнавали друг друга по особым знакам и по приветствию «Смерть тиранам!»
