Polska - [51]

Да ладно, пусть всё идёт, как идёт! Могу ли что-то изменить? Нет. Я не мог избежать встречи с тифозной вошью в "лагере перемещённых лиц", так о каких иных действиях с моей стороны вести речь!?

Сколько оставалось до освобождения, или до того момента, когда отца могли "взять" за его прошлое — не знал, но "что-то тревожное опять повисло в воздухе" — да простят меня критики за избитые предложения!

Лагерная охрана до предела стала "демократичной": кого охранять? лагерь на пять шестых пустовал. Кого караулить? На единственной вышке, что была на углу лагеря, слева от входа, не стало охранника! Идите, вы наполовину свободны!

Напротив открытых ворот лагеря были дома, и в тех домах проживали польские граждане. В один из таких домов с уютным двором я был приглашен на званый обед…

Глава 19. Гимн польской кухне и

продолжение 18 главы.

В доме с закрытым и зелёным двориком проживала бездетная чета поляков. Как отец с ними познакомился — никогда не спрашивал. Ещё меньше интересовало как и почему именно я был приглашён на обед к милым людям — не знаю, но "просто так" никак не могло произойти: были какие-то причины моего приглашения. До сего дня их не знаю.

Отец привёл меня к чете и ушёл.

Прошу заметить, что русский мальчик из лагеря перемещённых лиц пришёл к польскому инженеру своими ногами, и этот факт считаю очень существенным в дальнейшем рассказе.

Обед проходил на свежем воздухе. Было предложено вымыть руки, и я не возражал. Затем усадили на красивый витой стул, и я до сего времени помню, что обед происходил во второй половине дня: солнце было ещё высоко и светило в мой "правый борт". Оно перебралось в закатную часть неба, и лагерь от меня был на юге.

"Каким вином нас угощали за губернаторским столом"? Что я ел? Не помню, но там было столько вкусного! очень много! Было вино в красивом графине, но мне его не наливали: мал! Как могу сегодня перечислить блюда польской кухни на званом обеде, если из своей, родной кухни, знал очень малый перечень блюд? Полностью своих национальных блюд не знал, так о каких польских яствах вести речь!?

Сидел, ел и…чуть не написал "наслаждался жизнью" в благородном и очень культурном польском семействе. Как это делал — пробел в памяти. Предтифозный пробел. Рассказать о поведении за столом и как принимал яства, не зная ни единого пункта из "Правил поведения за столом" — не могу. Помню главное: не хватал жадно куски, не демонстрировал образец изголодавшегося мальчишки из лагеря перемещённых лиц. "Чванство", иначе не могу назвать своё поведение, объяснялось просто: во мне основательно работал тиф! Ничем другим объяснить плохой аппетит и равнодушие к прекрасному обеду было нельзя! В самом деле, не мог же он питаться такими блюдами по три раза на день и всё это ему не в диковину.

Что думала милая пани обо мне? Единственный и неповторимый обед, настоящий пир — и на тебе, полное отсутствие аппетита! Самые лучшие блюда польской кухни — и такое! Если бы не тиф, то я бы "полной мерой воздал должное" стараниям хозяйки дома! Но — не судьба!

К настоящему времени никто не произвёл подсчёт всем написанным и отснятым на плёнку детективам. Их много. Как правило, все детективы заканчиваются одинаково: злодеи бывают разоблачены и наказаны. Но как найти ту вошь, что так подло испортила мой единственный праздник желудка на польской земле!? Единственный, не забываемый польский званый обед закончился так: на десерт милая пани хозяйка подала клубнику со сливками. Говорят, что клубника со сливками — польское изобретение и апофеоз польского обеда! Что может быть выше клубники со сливками в польском исполнении? Через дорогу от лагеря перемещённых лиц?

Выше польской клубники со сливками оказался тиф потому, что я успел съесть одну ягодку и после неё немедля потерял сознание и свалился со стула. Сознание, как говорит медицина, может уходить быстро и не совсем так. Своё сознание я терял медленно, поэтому и до сего дня помню секунды перед тем, как надёжно уйти в беспамятство: это было испуганное лицо хозяйки дома.

Только взрослым понял её состояние: пригласили на обед здорового "хлопака", а он возьми и свались на приёме десерта без памяти! От такого события инфаркт получить можно!

Сволочь я! Нет бы, уйти своими ногами в лагерь, и уже там свалиться, так нет, получайте добрые люди к своему гостеприимству и волнения!

Кто и как доставил меня в лагерь — это не моё, самый надёжный провал в памяти. Но только момент моей доставки в барак, а все последующие тифозные кошмары, кои начались к ночи, помню и до сего дня: это были каменные колёса разных размеров, и они катились на меня! Но не все в раз, а по очереди, и каждое пыталось меня переехать. С ужасом от них увёртывался и знал, что если не буду уворачиваться, то какое-то из колёс непременно меня раздавит! Иногда моим увёрткам что-то мешало, они не получались и тогда сердце от ужаса готово было выпрыгнуть из груди на волю! Это была первая тифозная ночь в бараке, и все колёса я видел в ночной темноте. Валялся на полу барака потому, что на нарах держать меня было бесполезно, метался очень.

Когда сил на избежание встреч с колёсами становилось всё меньше и меньше, тогда и появился громадный и широкий мельничный жёрнов… Откуда жёрнов? Я же их никогда в жизни не видел? И не знал о них? Почему жёрнов? Загадка и до сего дня.