Polska - [3]

— Что в моём облике? Мало голоса? Хочешь видеть? Лишнее… Наш образ "только для внутреннего пользования", а наружный мой вид — "мерзкого вида козёл". Разве не так рекомендует называть церковь? Иного нет.

— Не верю такому вашему облику! Скорее на козлов похожи мы, люди. У вас принято взаимное обращение "козёл"?

— Нет.

— А у нас "козёл" — что-то вроде визитной карточки, нас только на "козлов" и хватает!

— Спасибо! "Всякое наше изображение для вас — конкретика" — любой, у кого грамотейки больше твоей будет, так бы высказался. Не могу и не хочу быть "конкретным" ни для кого. Никогда и никому в видимом мире не позволял "конкретику" над собой, меня, как супер-разведчика, "знать в лицо не должны". Почему тебе делать исключение? То, что видимо — определённо и конечно, а невидимое — беспредельно и тем прекрасно! Невидимое притягивает, оно всегда представляется прекрасным!

— Примеры давай! Голые заявления не нужны!

— Пожалуйста: ваш бог, а затем — "коммунизм". Ни того, ни другого никто и никогда не видел, но на них попеременно молились и молятся. Да ещё как! С коммунизмом, вроде бы, "завязали", а вот чужой "бог" остался, и даже "силу" в последнее время набирает. "Неведомый" потому, что его никто и никогда не видел.

— А Моше?

— А почему ему следует верить? Настоящие бесы, как и ваши боги, до видимости не должны докатываться. Бес, имеющий "внешность" — уже не бес.

— Кто?

— Так, недоразумение… Сколько времени потратил на объяснение "меня видеть нельзя"? Вынудил нарушить древний запрет бесов:

"интеллектуалы не спорят".

— Афоризм краденый?

— Нет. Дарю. И такое представь: хорошо, уступаю просьбам и являюсь. Ты видишь меня, и мы, как прежде, беседуем нашим способом. Представь ситуацию: только ты видишь меня в момент общения, окружающие смотрят в твои глаза и замечают, что они "отсутствующие". Видел "отсутствующие глаза?

— Возможно, что и видел, но названия не знал. За ненадобностью. "Отсутствующие" — не худшее название. А такие не хотел: "до чего у него маленькие и злые глаза! Совсем, как у голодной свиньи"!

Понятно, определение "отсутствующие глаза" изобрели женщины. Я — не физиономист, сравнить твои глаза с "поросячьими" не могу, не отличу от обычных глаз. А если напьюсь "до чёртиков", или в "усмерть", то смогу тебя увидеть? Хотя бы голограммой? И неужели нужно прибегать к столь ужасному способу, чтобы иметь удовольствие видеть тебя!?

— "Квантум сатис", напивайся! Но гарантий, что увидишь меня, дать не могу. Увидеть что-то иное — получится, но не меня. Вы придумали "козла в хомуте", что якобы является после длительных запоев — вот козла и увидишь.

— Не стыдно перед уходом бить меня латынью!? Не жалко? Перевод "квантум сатис" давай!

— Пожалуйста: "квантум сатис" — "сколь угодно".

— Расстаёмся навсегда!?

— Ничего не понял за двенадцать лет общения! Напрасно с тобой вожжался! Досадно: двенадцать лет — и "псу под хвост"!

— Что тебе двенадцать лет при твоих-то сроках!? Кто впечатлял бесконечностью? Разве я? — но бес, верный привычке "гнуть своё", продолжал:

— Люди, однажды встретившись, хотя бы на секунду, уже никогда не расстаются памятью. Глупее вашего "навсегда" ничего нет. Я перестану делать замечания в твоём левом ухе, или в сознании, но это не значит, что я забыл тебя. И ты меня не забудешь.

— Догадываюсь: ты наметил кого-то другого в качестве нового жилища? Лучше меня?

— Слышу что-то схожее с женской ревностью… "Без комментариев".

Второй вариант ухода беса:

— Ухожу. Отзывают "наверх"!

— О причинах догадываешься?

— Нет. Самому хотелось бы знать!

— Как-то связано с нашим "писательством"? Не "то" говорим?

— Не думаю. Если бы всё упёрлось в деятельность, то там нашли бы способ, как прикрыть нашу "лавочку".

— Тогда что?

— Не будем гадать, всё едино не угадаем. Не дано.

— Вернёшься?

— Хотелось бы, но не знаю.

— Ты хотя бы весточку из своего "далека" подавать будешь?

— А без весточки меня вспоминать не сможешь? Полное сходство с опознавательными знаками в местах "вечного упокоения"… Да, которые видимые и осязаемые… Иначе никого и ничего не помните!

Есть и третий вариант объяснения причины, почему бес оставил меня: известно, что кроме "полового бессилия" у нас бывает масса и других бессилий. "Литературное", например. Друг понял, что ничего хорошего со мной не напишет — и оставил. Все другие объяснения были обычной бесовской вежливостью. Чтобы меня, бездарь, особо не огорчать.

Какому варианту избавления от беса больше веры? Какой лучше? Каким бы он не был, но итог одинаков: бес ушёл. Ушёл без объяснения истинной причины.

Но ушёл не "просто так", оставил приятную мысль: "для освобождения от бесовского засилья дорогостоящий экзорцист не понадобился"!

Не скрою: когда-то, на заре знакомства, было желание избавиться от беса, пугался мысли "во мне сидит бес", но когда наступил реальный момент расставания — почему-то стало грустно. Страхи навещали:

— А что если уступит моим просьбам и уйдёт!? Что тогда? Как без него писать буду!?

Грусть от расставания с бесом продолжала нейтрализоваться шкурной мыслью: "крепко тратиться на обряд изгнания не пришлось, сам ушёл! Понимает бедность пенсионерскую"! — и в который раз пришла ясность и уважение к невидимой субстанции: "наши бесы, и только они — настоящая власть и сила! Всё остальное — тщета и попытки наглецов возвыситься надо мной! Другой, большей силы в видимом мире нет, а что нам представляется "силой" — всего лишь смешное недоразумение. Бесы — да, это сила хотя бы по одному "параметру": они вселяются в нас, когда захотят, и покидают нас "по собственному желанию". И никто им "не указ"!