Polska - [16]

Хорошо начиналось: "был в Рейхе…". Настоящая охота, но финал — рыбацкий: "рыба" в моём лице, пусть и не крупная, легко и свободно сорвалась с его "профессионального" крючка! Была бы "крупная вражеская рыба" — простительно, а то какой-то электрослесарь срывается! Большего надругательства и быть не может! Равнозначно выбить посудину с выпивкой из руки алкоголика!

— Когда и как оказались за рубежом!? Где были!? — лавры "сволочи" надёжно и без поворота переходили к начальнику. Форму "допроса" не меняет, "вежливый", на "вы" обращается. "Усыпляет", "гладит по головке"… Хорошо обученная сволочь!

— Долго рассказывать…

— Я подожду!

— Нне ждать некогда, работу искать нужно!

Думаю, что мы тогда взаимно испытали удовольствие от беседы, но моё счастье было выше: это я лишил "охотника" его законной "добычи"! Времена были другие, и я ничем не рисковал.

Для чего и зачем были нужны знания о моём лагерном прошлом? Что в них? Какая тебе польза с того, "сволочь ты красная"? Времена-то другие, даже "верха" от моего прошлого отцепились, а ты мелкая "шашель", продолжаешь "бдеть"!? Смени "программный чип", успокойся, времена другие и оба "рейха" сгинули!

Ныне нет в живых "бдительного стража советского рейха". Какие "яйца", ты, "бдительный страж страны советов" и "доблестный чекист" вначале "жизненного пути", а потом в конце, в роли начальника отдела кадров сугубо технического завода, охранял? И от кого? Как окончил дни свои? Кого последним "допросил" в этом мире, и каков был список последних вопросов? И как тебя встретили там "товарищи по борьбе с врагами советской власти"? Цветами и оркестром?

Возвращаюсь к "телевизионному герою областного масштаба" потому, что начальник отдела кадров завода, отказавшийся взять меня на работу и телевизионный "герой-разведчик" — были "бойцами невидимого фронта". А тогда телевизионный герой рассказал об одной операции при форсировании Днепра:

группу под его командованием послали добывать "языка" Понятное дело, "язык" от противника перед большим наступлением — острая необходимость. "Язык" по "теории войны" — "тысячи спасённых жизней рядовых бойцов"… разумеется, польза будет в том случае, если правильно, умно "развязать язык", получить сведения и правильно, не по-глупому, их использовать. Почти так, как при штурме деревни, где герой закрыл "своим телом амбразуру вражеской ДОТ".

— Моя группа на двух лодках пересекла Днепр и высадилась на противоположном берегу — начало рассказа понравилось всего одним словом: "моя группа" Не было помянуто время суток, когда проводилась операция, но нужно думать, что это было ночью. Я, как очень далеко стоящий от армейских правил и законов, думаю, что за "языком" он ходил ночью. В начале четвёртого часа. В самый сон.

На противоположном, высоком берегу, недалеко от места высадки группы, стоял дом. Окна дома, что глядели на реку, враги заложили кирпичом. "Умные" ребята были эти враги, и такое они сделали для того, чтобы всякие летающие ненужные предметы, посланные с противоположного берега от противника, не залетали в окна и не нарушали их покой! Военный покой — особенно! И не военному человеку ясно: заложив окна, враги заодно и "ослепли"

Рядом с домом была оборудована пулемётная точка, и в ней спал солдат. Один. Хотя рассказчик и не упоминает времени суток проведения операции по добыванию "языка", но можно допустить, что операция производилась белым днём: светило солнце, синело небо, "катил свои могучие воды Днепр" и такая идиллия усыпила вражеского пулемётчика. Что мне, простому и малограмотному обывателю, остаётся думать, когда нет упоминания времени суток?

…решили брать пулемётчика по очень простому соображению: "лёгкая добыча" Всё сделали настолько быстро и аккуратно, что пленяемый вой ничего не успел сообразить спросонья. Для него война закончилась, он остался жить.

— "После выполнения основной задачи часть группы разведчиков на одной лодке отправилась на свой берег с добытым языком, а я решил осмотреть дом и "поработать сверх плана"

…сохраняя все меры предосторожности, он и ещё один разведчик из группы, обошли дом с противоположной от реки стороны, и то, что они увидели, удивило: окна в доме были настежь открыты! Стояла полная тишина. Разведчики подошли к окнам и ещё больше удивились: в доме спали солдаты.

На этом бы и остановиться рассказчику: что ещё нужно? "Языка" взяли? Взяли! Потерь не понесли? Нет! Хватит, остановись, умолкни, ты уже герой, бОльший героизм на сегодня тебе не нужен! Ты на "скрижалях военной истории" записан, хватит с тебя! Оставь не оглашённой хотя бы малую тайну о своих военных деяниях! Всё, что ты скажешь далее — повредит не только тебе! "Всё сказанное вами может быть использовано против вас!" — но героя "несло" потому, что не знал герой-разведчик чужой формулы, она всегда была для нас чужой, неприемлемой, вражеской! Поэтому он и не мог остановиться.

То, что он рассказал далее, было самой настоящей "ложкой говна" в его личной "военной бочке мёда" Расскажи он такое в войну — в "героя" ходил бы месяца два, но "героические повести" с экрана телевизора через шесть десятков лет после окончания войны мне бы хотелось назвать "рассказом мясника":