Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима - [13]
При этом не следует переоценивать реформаторский запал «пулавян». Они были категорически против снятия с группы Гомулки ярлыка правонационалистических уклонистов, следуя в этом курсом Берута. Еще весной 1956 г., когда в стране поднималась общественная волна за возвращение бывшего генерального секретаря на пост главы партии, такие люди, как С. Сташевский и Е. Моравский, продолжали твердить, что «гомулковщина» означает отказ от социализма. Впрочем, подобной точки зрения придерживалась и часть «натолинцев» (например, А. Завадский, Ф. Юзьвяк), а также новый первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Охаб. Ничего не имея против восстановления отставного лидера в партии, они воспринимали это лишь как акт его очищения от обвинений в антигосударственном заговоре, но не как признание правильности его политической линии. Охаб вспоминал: «Я говорил в Политбюро: надо с горечью заявить, что мы совершили тяжкую ошибку, обвиняя Гомулку в антикоммунистическом заговоре… После XX съезда КПСС для меня стало совершенно ясно, кто организовал этот „международный заговор“. Я по-прежнему сохранял свою позицию по отношению к так называемому правонационалистическому уклону, но говорил: это дело уже в прошлом, а теперь, сталкиваясь с другими проблемами, мы не должны ущемлять Гомулку и мешать ему вернуться в партию»[78]. 9 мая 1956 г. по поручению Политбюро с бывшим генеральным секретарем встречались Ф. Мазур и З. Новак — два столпа «натолинской» группировки. А на июльском пленуме ЦК произошел горячий обмен мнениями между представителями обеих группировок, в ходе которого общим голосованием было решено отменить постановление III пленума от 13 ноября 1949 г. о выводе Гомулки, Клишко и Спыхальского из состава ЦК за право-националистический уклон и потерю революционной бдительности[79].
Для «натолинцев» не меньшую важность, чем ситуация с Гомулкой, имел вопрос этнического состава руководящих органов ПОРП и госаппарата. Эта тема всплыла на VI пленуме ЦК в марте 1956 г. во время обсуждения кандидатуры нового партийного лидера. Наиболее вероятными кандидатами на этот пост считались З. Новак и Р. Замбровский, причем первый не гнушался прибегать к аргументам антисемитского характера в своем стремлении не допустить избрания соперника. Однако главой партии стал Э. Охаб, кандидатуру которого поддержал присутствовавший на пленуме Хрущёв. Советский лидер исходил при этом из тех же соображений, что и «натолинцы» — «руководить Польшей должны поляки»[80]. По этой причине он советовал «польским товарищам» переместить Р. Замбровского или хотя бы освободить его от курирования кадровых вопросов в ЦК[81]. На том же пленуме, по воспоминаниям С. Сташевского, Хрущёв в личной беседе с некоторыми «пулавянами» предлагал ввести процентную норму для польских евреев в вузах и государственных учреждениях, и подробно живописал антисемитские настроения Сталина на рубеже 1940–1950-х гг.[82]
Собственно, именно предложение избрать Замбровского членом Секретариата ЦК и послужило, как утверждал В. Клосевич, поводом к первому открытому столкновению двух группировок. «Натолинцы», по воспоминаниям Клосевича, вовсе не были поборниками антисемитизма, а лишь выступали против концентрации полномочий в одних руках (в данном случае — Замбровского). И действительно, интервью с этим партийным деятелем, взятое в начале 1980-х гг. журналисткой Т. Тораньской, не дает оснований заподозрить в нем юдофоба. Он вполне отдавал себе отчет в причинах наличия большого числа евреев в партноменклатуре и госбезопасности и был озабочен лишь образом партии в глазах населения страны, которое было весьма податливо на лозунги о «жидо-коммуне». «Если бы в Америке коммунисты взяли власть и на все посты назначили бы негров, мы бы сказали им: не делайте этого, ведь утратите влияние. Следует ли из этого, что мы — расисты?.. — вопрошал Клосевич. — Большим несчастьем оказалось, что когда в 1955 г. наступил расчет [за прошлое], все руководители департаментов в управлении госбезопасности оказались евреями»[83]. В этих словах слышится та же обеспокоенность, что и в письме Гомулки Сталину.
Всё это, однако, не отменяет того факта, что в условиях острого политического кризиса, который переживала ПОРП в 1956 г., призывы ограничить число евреев во власти служили удобным орудием для сохранения собственного положения в правящих структурах. Чувствуя недовольство населения существующими порядками (что вскоре проявилось в познанском бунте и студенческих волнениях), «натолинцы» пытались сделать партию более национальной, чтобы заручиться общественной поддержкой, а заодно удержаться на своих постах. Поэтому «еврейский вопрос» поднимался еще не раз. Например, 2 и 3 мая 1956 г. на заседании Политбюро А. Завадский обрушился с резкой критикой на Я. Бермана, обвинив того в еврейском национализме и потакании «соплеменникам» при назначении на различные посты в своем ведомстве[84]. А на VII пленуме 18–28 июля 1956 г. З. Новак прямо предложил сократить число евреев в руководящих органах. Его речь вызвала бурную дискуссию и получила широкий резонанс в прессе, которая с этих пор начала активно обсуждать тему польского антисемитизма
