Польша против СССР, 1939-1950 гг. - [123]

...В августе месяце в дер. Осово Пятечского сельсовета была сожжена машина и убито два бойца. Спасся только бывший староста сельсовета. В соответствии с достоверными данными в этой диверсии участвовали Жалески Юзеф... с сыновьями Браниславом и Владимиром. Жалески Бранислав у гр-ки Каменецкой Надежды говорил "Кажется, убили троих, так как трое ехали". Во время зачистки района Владимир Жалески был ранен бойцами и в настоящее время находится в госпитале г. Лида. Эта семья (отец с сыновьями) в течение всего периода Отечественной войны активно с оружием в руках выступала против красных партизан, а в настоящее время — против советской власти. Жалески Юзеф в первые дни немецкой оккупации пригласил к себе двух бойцов РККА, которые прятались, накормил их, уложил спать, а затем сообщил немецким властям, которые после приезда убили этих бойцов. Во время действия банд выдавал белым советских граждан, активистов, и их убивали...»[221]

Это к вопросу о защите населения от репрессий НКВД, упор на который делается в настоящее время в работах знатных специалистов по исторической справедливости. Что ж, из приведенных выше данных ясно видно, как именно АК ее осуществляла. Не говоря уже о том, что та же самая АК, как мы помним, в период немецкой оккупации призывала к пассивному сопротивлению оккупанту, чтобы не вызвать репрессий с его стороны. В свою очередь, если считать пассивным сопротивлением неявку на призывные пункты как в Красную армию, так и в армию Берлинга с последующим уходом в леса с оружием в руках, то это по меньшей мере странное представление о пассивности сопротивления. Причем вопреки утверждениям, что Советы якобы даже препятствовали вступлению поляков в армию «польских наймитов», а загоняли скопом в РККА, следует помнить, что АК активнейшим образом противодействовала призыву, в недвусмысленно-директивном тоне обращаясь при этом не только к своим членам, но и к польскому обществу в целом. Пример такого приказа привел в своей книге (изданной в социалистические времена в Польше) польский писатель З. Домино: «...каждый поляк обязан подчиняться только легальному польскому правительству в Лондоне... Запрещаю под угрозой наказания явку для призыва и регистрации... запрещаю всем солдатам АК и гражданским лицам являться на предполагаемую регистрацию»[222]. Подобные же свидетельства можно найти и у Белозоровича: «В Ивьевском и Юратишковском районах Молодечненской области группа Станкевича распространяла напечатанные типографским способом листовки, которые призывали: "Поляки должны продолжать вооруженную борьбу за свободную Польшу, так как от одного оккупанта (немецкого) избавились, то пришел более злой и коварный оккупант — большевизм. Никакой поддержки Польскому комитету национального освобождения и армии Берлинга как большевистским агентам"»[223].

И еще насчет репрессий. Говоря о том, что войска НКВД прочесывали населенные пункты, и при этом жертвами этих зачисток становилось мирное гражданское население, польские исследователи привычно кривят душой. Ибо, будь они честными до конца, наверняка признали бы тот факт, что НКВД не от нечего делать проводил свои акции, а на основе имеющихся у него сведений о «партизанских республиках АК», включающих данные о том, кто и как эти республики создавал, и о разветвленной сети АК в городах, местечках и селах. К тому же боевикам и террористам из АК — пожалуй, тут это определение подходит более всего — надо было получать продовольствие, информацию и прочее содействие. Таким образом, значительная часть населения в течение продолжительного времени не только оказывала активную помощь АК, тем самым противодействуя установлению мирной жизни, как бы эту жизнь потом не называли — советизацией, репрессиями или чем-то иным. И еще один момент, важный для понимания тогдашней ситуации, «ускользающий» от внимания прогрессивных знатоков проблемы: если бы эти земли отошли к Польше, то наведение на них польского порядка при наличии значительного количества враждебно настроенного и вооруженного непольского населения, имеющего к тому же опыт партизанской войны, едва бы выглядело иначе.

Кстати, той же тактики выдавания желаемого за действительное польская сторона придерживается и при рассмотрении конкретных примеров приписываемых Советам репрессий. Как и в случае с Налибоками под немецкой оккупацией, якобы беспричинно уничтоженными советскими партизанами, так и с деревенькой Лавжи, «стертой с лица земли» НКВД уже в 1945 г., демонстрируется крайне немудрящий подход. Сначала один сотрудник Института национальной памяти коротко сообщает том, что НКВД был разгромлен отряд «Ярэмы» в деревне Лавжи, затем другой крупный спец по советскому терроризму тоже лаконично пишет о том, что 23 февраля 1945 г. Советы разгромили отряд Влодзимежа Микучя-«Ярэмы» в деревне Лавже. Но тут же добавляет, что Советы при этом «сожгли всю деревню и поперебили всех ее жителей»[224]. Есть и другой, более подробный вариант изложения тех же событий: «Доходило и до пацификаций сел, в которых погибало и местное население. 23.02.1945 г. отряды НКВД из г. Ошмяны учинили бойню в местечке Лавжи.