Половодье. Книга вторая - [72]
Когда у бора послышались выстрелы, Нюрка тревожно посмотрела на Марусю и отвела взгляд. Она поняла, что это значит. Но нужно держать себя. Не трусить. Может, отобьется дружина. Может, подоспеют партизаны из Сосновки.
— Что это? Бой? — беспокойно завозился на постели раненный в голову мужик.
— Стреляют, — подтвердили другие.
Проня подскочил к окну. Хотел распахнуть створки, но Нюрка отвела его руку.
— Не паникуй, — прошептала она, загораживая окно спиной.
Проня забегал по комнате, оглядывая стены, пол, потолок. Он искал хоть какое-нибудь оружие, чтоб защитить Нюрку, товарищей, себя. Но ничего подходящего здесь не нашлось, и Проня кинулся в сени. Тут же он вернулся с топором.
Раненые повскакивали с постелей, прилипли к окнам. Затаив дыхание, они слушали затихающий шум схватки. В глазах бился мучительный вопрос: кто — кого? Сейчас это был вопрос жизни и смерти для всех, кто находился в лазарете. Если возьмут верх белые, пропадать бойцам. Да хоть бы уж сразу кончали, а то терзать станут.
Немного погодя на площади показалась цепь атаманцев. Отец приходил в такой же форме. Нюрка различала черепа на рукавах и широкие красные лампасы. Цепь рассыпалась на группы, которые хлынули в улицы и переулки.
— Бежать нужно! — с ужасом проговорил один из раненых, отпрянув в угол.
— Спасайтесь, братцы!
— Всех постреляют! — раздались испуганные голоса.
Раненые, напирая друг на друга, бросились к двери.
— Куда вы! — крикнула Нюрка.
Но у двери стоял Проша с топором. Глаза его налились гневом. Белые губы дрожали.
— Назад! Головы посеку!
Бойцы отступили. Некоторые вернулись в горницу, некоторые бессильно опустились на пол и укорчиво смотрели на Прошу. На кого, мол, руку поднял.
— Плохо больным да без оружия, — печально вздохнул Проша.
Бледный, с трясущимся лицом прибежал Семен Кузьмич. Он не знал, что делать, где прятать раненых.
— Ну кто мог подумать! Кто мог предполагать! — только и говорил фельдшер, прислонившись к косяку двери.
Следом появился Гаврила. Потный, волосы растрепаны. В изуродованных руках — винтовка.
— Раненых — в коноплю и канавы. А ночью погрузим на подводы и пробьемся в бор. Я еще приду, — распорядился он и исчез.
Вскоре стемнело. Едва растащили раненых по огородам, вокруг села загорелись костры. Маруся осталась в канаве с бойцом, которому было совсем плохо, а Нюрка и Семен Кузьмич направились в дом.
— Теперь я спокоен, — устало присел фельдшер. — Пусть что хотят, то и делают, но только со мной — не с ними.
Нюрка ласково тронула руку Мясоедова. Словно сказала ему: хороший вы человек, Семен Кузьмич, и не бойтесь, авось да и не случится ничего страшного.
— Наши придут и вышибут белых! — твердо проговорила она, пытаясь навести в комнатах порядок. — А раненых мы вывезем. Ведь слышали, что обещал дядя Гаврила.
Ночью, когда Нюрка, опустив голову на стол, задремала, резко звякнула калитка. У Нюрки дрогнуло сердце. Она вскочила. Однако еще по шагам на крыльце узнала: мать.
Взволнованная, переступила порог Аграфена. В такое время, когда кругом смерть, одна прибежала с Гривы. Пришел отец и зовет Нюрку домой. Говорит, что конец теперь не только партизанам, а всему Покровскому. Спасти дочь хочет, потому и послал Пантелей Аграфену. Хотел сам идти, да к нему какие-то дружки напросились в гости.
— Никуда я не пойду! — упрямо отрезала Нюрка.
— Отец родной…
Нюрка круто повернулась и сказала холодно и страшно:
— Не отец он мне, коли с карателями, с палачами ходит! — Вдруг вспомнились Нюрке слова купчихи Агафьи Марковны, и она добавила: — Пусть взыскивает с меня за то, что людям помогала! Пусть убивает!
— Да ты опомнись, доченька!
Из горницы вышел Семен Кузьмич. Полой пиджака протер очки, но надевать их не стал. Посоветовал осторожно, душевно:
— Может, действительно, вам лучше домой. Нет, нет, я не гоню вас.
Нюрка бросила с болью:
— Уходи, мама!
— Бог с тобой, доченька! — завсхлипывала Аграфена. — Да смотри, не вздумай уйти из села. Кругом караулы. Почитай, все войско по околице да у бора. Так дружки Пантелеюшкины сказывают. Птица и та не пролетит!
Часы пробили три раза, когда в окно постучал Гаврила. Он подтвердил слова Аграфены. Гаврила уже подготовил подводы, нашел кое-кого из дружинников. Но потом сам сходил в разведку и понял, что в бор не попасть.
— Будем надеяться на подмогу и прятаться. Вы тоже убирайтесь из дому.
Семен Кузьмич ушел вместе с Гаврилой. А Нюрка еще долго ходила по комнатам, освещенным отблесками костров. Потом собрала высохшие чистые повязки, пихнула их себе за пазуху и зашагала в огороды.
До самого утра в селе было тихо. Никто ни разу не выстрелил, не слышалось разухабистых песен атаманцев. Казалось, ничего Покровскому не грозило. А Нюрка просто увидела сон, кошмарный сон. Она проснется — и все будет по-прежнему хорошо.
Первые выстрелы грохнули на Борисовке. Атаманцы засуетились, забегали по всему селу. Из канавы Нюрка приметила всадников в переулке. Нахлестывая коней, они мчались в сторону степи. В соседнем дворе залаяла собака. Атаманцы поднялись на крыльцо и забарабанили в дверь. Им открыли.
А к лазарету направились четверо. Белокурый офицер не спеша прошелся под окнами, закурил и лишь после этого показал солдатам на распахнутую дверь. Те бросились в дом.
В суровом борении с природой, в напряженном труде родился волевой и мужественный характер, которому по плечу большие свершения. Сегодняшние сибиряки унаследовали его от смелых первопроходцев, поселившихся здесь в XVII веке и утверждавших в Сибири могущество государства Российского. Сибирская вольница уже тогда вела непримиримые классовые бои с хищниками-воеводами. Эти битвы завершились в конце столетия знаменитым Красноярским бунтом. В своей социальной борьбе русские казаки шли рука об руку с простыми инородцами — исконными жителями Приенисейского края.Об истоках сибирского характера, о возникновении дружбы между служилыми людьми и аборигенами Сибири рассказывается в романе «Дикая кровь» Анатолия Чмыхало.
Действие романа происходит на юге енисейской Сибири после гражданской войны. В центре внимания писателя трагическая судьба вольнолюбивого казака, вступившего в конфликт с советской властью. Насильно вырванный из родного гнезда, потерявший все, что ему было дорого, загнанный в тупик, Иван Соловьев не находит иного выхода, как уйти в тайгу и создать отряд из таких же, как сам, бедняков.Достоверное изображение событий, острое, динамичное развитие сюжета, таинственность, которой окутана любовная интрига, сочность языка — все это составляет отличительные черты творческой манеры автора.Издание романа приуроченно к 70-летию известного писателя.
В 1932 году в хакасской тайге объявляется банда «князя» Турки Кобелькова. Все попытки перехватить банду заканчиваются ничем: при малейшей угрозе бандиты бесследно исчезают, растворяясь в лесах. В областное управление ГПУ неожиданно приходит загадочное сообщение: помощник атамана Турки по прозвищу «Леший» пытается установить контакт с чекистами. Кто же он, «Леший»? Раскаявшийся бандит или чекист, каким-то образом попавший в банду?По мотивам повести был снят фильм «Не ставьте Лешему капканы», ставший одним из лидеров советского кинопроката в 1981 году.
Писатель, так или иначе, присутствует в своем произведении - его понимание жизни, убеждения, идеи, симпатии поступают в самой повествовательной ткани. Но с особенной открытостью они звучат в произведении автобиографического плана. Для Анатолия Чмыхало это "Три весны" - роман о его поколении, о его юности, о войне, через которую она прошла, о послевоенном вступлении в жизнь. Три весны - три жизненных этапа: 1941 - когда все еще было впереди, 1943 - когда наступила пора зрелости, 1945 - когда заново начиналась жизнь.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.