Половодье чувств, или Рыбка моя - [50]

– Это Вера и Фаня, – коротко ответил Игорь, который прикидывал, что ему теперь делать. – И кошка Мэри Пикфорд. Она от соседей убежала. Фаня – моя кузина, а Вера – бывшая герлфрендиха.

Это слово выскочило из него случайно. Про себя он именно так и называл Веру, но ей об этом никогда не говорил.

– Кто-о-о?! – закричала Вера. – Кем ты меня обозвал?!

Она размахнулась и со всего маху ударила Игоря по щеке. Тот в последний момент успел поймать разящую руку, и удар получился, скорее, символический. Фаня никогда раньше не видела, чтобы женщина била мужика по морде. Поэтому она крякнула и опрокинула в себя еще стопку самогона, оставленную Лизой на столе. Вера зарыдала у Игоря на груди. Мех на ее шубе вздрагивал, как будто души кроликов, из которых она была сшита, рыдали вместе с ней.

– Ух ты! Вот это страсти в нашей разведчасти, – пробормотала Анжелина. – Слушайте, Игорь, это ваша «экс», что ли?

– В каком-то смысле да, – ответил тот, не зная, куда деть сотрясающуюся Веру, которую ему совершенно точно не хотелось успокаивать.

– Я бы на вашем месте шуганула ее. А то она повадится, чуть что, сюда приезжать. Вам это надо?

– Не могу же я в новогоднюю ночь выгнать из дому женщину, которая… имеет ко мне некоторое отношение?

– Поручите это мне, – предложила Анжелина и повернулась к Вере. Отлепившись от Игоря, та вытирала глаза платочком, исподтишка наблюдая за происходящим и прислушиваясь к разговору.

– Что это вы задумали? – писклявым голосом спросила Вера, отступая, когда увидела, что Анжелина молча идет прямо на нее. – Почему вы на меня так смотрите? Отойдите от меня!

– Вера, если ты не на машине, я могу вызвать для тебя такси, – предложил Игорь.

– Подавись своим такси! Ты инфантильный болван! И увлечения у тебя идиотские! Целуйся со своими рыбами!

Выкрикивая эти оскорбления, она тем не менее не двигалась с места. Проголодавшаяся Фаня, понимая, что до тех пор, пока эта дамочка отсюда не уберется, ей ничего со стола не обломится, предложила:

– А давай, брат, я ее отсюда вынесу?

И она, оттеснив Анжелину, грудью двинулась на нарушительницу спокойствия. Увидев ту грудь, Вера тонко и пронзительно завизжала и бросилась наутек.

Фаня прыжками преследовала ее до самой входной двери. А когда та распахнула ее и вылетела на лестничную площадку, бросилась вслед за ней.

– Ату ее, ату! – кричала Анжелина, прыгая на резиновом коврике и стуча себя по коленке.

Игорь надел куртку и сказал, посмотрев Лизе в глаза:

– Я отвезу ее домой, хорошо? Это рядом. Как я буду праздновать, не зная, добралась она или нет?

Лиза кивнула и улыбнулась. Как раз так, по ее мнению, и должен был поступить нормальный мужчина. Ей было приятно, что Игорь именно такой, каким она его вообразила.

Когда Фаня и Анжелина, которые друг дружке невероятно понравились, возвратились на кухню, Лиза стояла на табуретке и пыталась выудить Мэри Пикфорд из ловушки. Кошка относилась к ее попыткам исключительно враждебно и изо всех сил сопротивлялась спасению.

– Нет, в руки она не дастся, – покачала головой Фаня. – Надо ей туда полотенце спустить, чтобы она по нему наверх выбралась. Вот, отличное полотенце, есть за что зацепиться.

Лиза спустила вниз полотенце, но кошка только беззвучно мякала и пыталась от него увернуться. Глаза у нее сделались несчастными, и Лизе было ее до ужаса жаль.

– По-моему, она хочет послать нас на хрен вместе с нашим полотенцем, – сказала Анжелина, закуривая сигаретку, которую она вытащила неизвестно откуда, учитывая, что на ней практически ничего и не было.

– Нельзя так ругаться, – наставительно сказала Фаня.

– Почему нельзя? – искренне удивилась та.

– Училка наша все время повторяла: ругательства о-без-ображивают женщину.

– И обеззараживают окружающую атмосферу, – радостно добавила Анжелина. – Да ну тебя, Фаня. Никогда не поверю, что в Кочках никто матом не ругается.

– В Кочках матом не ругаются, в Кочках матом разговаривают, – с удовольствием констатировала та и сказала, обращаясь к Лизе: – Ну, хватит кошака пугать. Дай-ка мне.

Она взгромоздилась вместо Лизы на табуретку, крякнула, взобралась на подоконник, сунула руку между рамами и, не успела Мэри Пикфорд даже рта раскрыть, схватила ее за шкирку. Вытащила на волю и показала всем, как трофей.

– Во! Хороший кошак, гладкий. Видно, что домашний.

– Это кошка, а не кошак, – заметила Анжелина. – По кличке Мэри Пикфорд.

Кошка покорно висела в воздухе, поджав задние лапы к животу и завернув хвост. В глазах у нее стоял инфернальный ужас.

– Ну, Мэри – это я еще понимаю, – пробормотала Фаня. – Но того дурака, который ей вторую половину клички придумал, я бы самого Пикфордом назвала, пусть помучается.

Она поставила кошку на пол, и та, распушившись, мигом улетела под стол, а там забилась под батарею. Лиза приподняла скатерть, заглянула под нее и сказала:

– Надо киску хозяевам отдать, а то они с ума сходят.

– Лучше ей сначала воды предложить, а то она сутки не пила и не ела. Знаете, где она пряталась? В кладовке!

– Да ну, – не поверила Лиза.

– Вот и ну! Я же говорила, там кто-то есть, а вы мне не верили. Напугала меня, зараза, до потери пульса. Если знаешь, что в доме кошка, совсем не удивляешься, когда в темноте тебя пощекочет чей-то хвост. А когда думаешь, что, кроме мышей, в кладовке никто не водится, и вдруг чувствуешь, что возле тебя ходит что-то большое и теплое, становится как-то не по себе.