Половцы, торки, печенеги, берендеи - [30]

Когда в 1125 году умер Мономах, весть об этом сразу разнеслась по половецким степям. И те, очевидно более мелкие, орды, которые не покидали степей и даже продолжали кочевать поблизости от русских пределов, тотчас же ворвались в Переяславское княжество «повоевати Русеку землю»; ханы, из оставшихся в степях, послали гонцов в Грузию к Отроку, зовя его вернуться в родные степи[157]. Отрок вернулся, но далеко не со всей своей ордой: он и сам, по эпическому отрывку, как будто колебался с возвращением[158], да и из грузинских источников мы знаем, что часть половцев навсегда осталась жить на Кавказе и служить грузинским царям[159].

Собравшись в причерноморских степях, половцы попытались было снова начать набеги на Русь, чему благоприятствовало еще и то обстоятельство, что в 1128 году начались на Руси усобицы и черниговский князь, сам сын половецкой хатуни, пригласил семитысячную половецкую орду своих двух дядей, ханов Тюнрака и Камоса Осолуковичей к себе на помощь против других русских князей. Что набеги снова начали принимать широкие размеры, видно из того, что Мстислав Киевский пытался собрать вокруг себя для войны с половцами князей всей Руси, вплоть до отдаленных Полоцких. Результат этой новой короткой вспышки половецко-русских войн был для половцев неблагоприятен: натиск их был отбит и великий князь Киевский, подобно своему отцу, стал посылать в степи своих «мужей» и, по несколько гиперболическому слову летописца, «загна половци за Дон и за Волгу за Гиик (Яик) и тако избави Бог Рускую землю от поганых». Действительно, до смерти Мстислава мы не слышим больше о половецких нападениях на Русь.

К этому же времени, то есть к началу 30-х годов ХП века, относятся первые сведения о половецких военных отрядах на службе у государей Средней Европы. В 1132 году чешский король дает германскому императору вспомогательный отряд половцев для его итальянского похода. Так как в Чехии никогда не было половецких поселений, то справедливо предположение, что король Богемии попросил этот отряд у своего родственника и союзника — короля угорского. Как раз в Угрии до татарского нашествия известен целый ряд поселений половцев. Знает «Палоч-гору» в Угрии (напомним: палоч — мадьярское название половцев) и русская былина о Дюке Степановиче. В этой «Палоч-горе», по объяснению А. И. Лященко[160], надо видеть Матранские горы, где было особенно много половецких поселений. Если верно утверждение Лященко, что историческим зерном былины о Дюке Степановиче было посещение в 1151 году Киева венгерским королевичем дуком Иштваном (будущим королем Иштваном IV), то в таком случае у нас есть свидетельство о жизни половцев в Северной Угрии в середине XII века. Все это говорит за то, что еще до тридцатых годов XII века половцы — то ли вследствие какого-то неизвестного нам поражения и пленения мадьярами, то ли, может быть, вследствие добровольного прихода в Угрию после разгрома их главных сил русскими в 1110– 1120-х годах — были поселены в Угрии и служили в войсках венгерских королей. Семьдесят лет спустя, в 1203 году, мы снова слышим о половецких отрядах — теперь в качестве вспомогательного войска императора Оттона IV в Тюрингии. Этот отряд был, очевидно, также венгерского происхождения.

3. Набеги на соседей и участие в русских усобицах 1130–1160 годы

Середина XII века не ознаменовалась в истории половцев какими-либо выдающимися событиями; это время было полно лишь мелкими набегами на Русь. Половцев призывали к себе на помощь русские князья, беспрестанно враждовавшие между собой. После смерти в 1132 году последнего могущественного и почти единодержавного Мстислава I Русь впала в хронические усобицы. Это давало половцам возможность беспрепятственно грабить русскую землю и, кроме того, получать «дары многы» (главным образом в виде золота) от призывавших их князей. Среди последних у половецких ханов было немало родственников и свойственников через браки князей с половецкими хатунями. Эти-то русские родичи и обращались к своим половецким дядьям, двоюродным братьям и своякам за военной помощью, которую половцы всегда очень охотно предоставляли. Виднейшие участники русских усобиц в 1130– 1160-х годах — Юрий Суздальский, Святослав Олегович Новгород-Северский и Изяслав Давидович Черниговский были: первый — мужем, второй — сыном и мужем половецких хатуней, а третий — свояком одного из сильнейших ханов через свою невестку, ставшую после смерти мужа женой половецкого хана Башкорда.

Сами половцы не проявляли никакой наступательной инициативы и вполне удовлетворялись ролью послушных союзников русских князей. Особенно ярко это выразили они сами устами своих послов, явившихся к новгород-северскому родственнику: «Когда велишь нам к себе с силою приити, и се готовы есмы». Такое отсутствие собственной инициативы объясняется тем, что это время не выдвинуло таких энергичных ханов-воителей, каких дали предшествовавшая и последующая эпохи половецкой истории.

Легендой овеяно имя только одного хана Севенча, сына знаменитого Боняка. Он не раз подступал к Киеву, но не так, как некогда его отец, а в качестве союзника сына Мономаха, и выражал хвастливое намерение: «…хощю сечи в Золотая ворота яко же и отец мои». Но ему не удалось осуществить свои желания: в происшедшей под Киевом в 1151 году битве он погиб, а весь его отряд, пришедший на помощь Юрию Суздальскому, был перебит русскими.