Полосатая жизнь Эми Байлер - [6]

[7] меня убьет? Или это мне просто в наказание за то, что я родилась в семье книгопочитателей и эйнштейнов?

Мне только кажется или это несправедливо? Это несправедливо, мама! Я надеюсь, что, когда ты умрешь, тебя заставят провести целое лето в бассейне с Тринити.

С любовью,

твоя наитупейшая дочь Кори.

Неделя в начале лета! По-настоящему до меня дошло только на следующий день в школе. Целая неделя – без детей, без работы, без ничего!

В библиотеке случайно подслушиваю, как школьница рассказывает подруге, что летом поедет в хоровой лагерь. Заглядываю в календарь и понимаю: лето – это не что-то абстрактно-далекое, вроде коммерческого полета в космос или восковой эпиляции бикини. Это реальность, которая наступит через три недели. Через три недели мой муж – то есть мой бывший муж – заберет детей, и с ними не будет меня – эксперта, который знает, почему Джо не ест чаудер[8] из морских моллюсков и как сделать так, чтобы от хлорки у Кори не позеленели волосы. Когда Джон ушел от нас, дети были еще маленькие, а теперь от них только и жди опасностей. Под силу ли ему будет пасти подростков? Сможет ли он сказать им «нет» или будет прогибаться под каждое желание? В последний раз он видел их, когда они были где-то на тридцать сантиметров ниже и гораздо послушнее. А вдруг он снова сделает им больно? Подпустят ли они его к себе? Будут ли чувствовать себя в безопасности?

И вот, уже в третий раз на этой неделе между уроками я пробираюсь в учительскую и звоню Джону.

– Привет, Эми, – без каких-либо эмоций говорит он. В его голосе нет ни раздражения, ни удивления.

– Что ты будешь делать, если Джо укусит пчела? – строго вопрошаю я, опустив приветствие.

– Это вопрос на засыпку. У Джо нет аллергии на пчел, – отвечает он после короткой паузы.

Я хмурюсь. Хорошо это или плохо, но мне было бы приятнее, если бы он ответил неправильно.

– Но ему все равно при этом будет больно, – говорю я, не скрывая раздражения.

– Хорошо. Я приложу к месту укуса соду, а затем лед.

– Да… – Кивнув, говорю я и мучительно соображаю, что же поставит его в тупик. Спросить номер страховки Кори? Но я и сама вряд ли его вспомню. Там куча семерок.

– Все будет в порядке, Эми. Я готов к любым фокусам, которые они могут выкинуть.

– Они очень злы на тебя, – сообщаю я и понимаю, что это я на него зла. – И могут устроить тебе ад.

– Да. Я и сам какое-то время прятался за этой мыслью. Но это я построил стену между нами и только я могу ее разрушить.

– Возможно, ее уже не разрушить.

– Моя задача – попробовать. И кто знает… Может, в итоге всем будет хорошо.

Звенит звонок. Мой желудок издает громкое урчание. Я торопливо прощаюсь и бегу на следующий урок. Там меня пробивает пот, что само по себе настоящее чудо – школьная система кондиционирования, мне кажется, была разработана с единственной целью – заморозить подростков намертво, чтобы не допустить выделения у них даже минимальной дозы феромонов. Поздоровавшись с детьми и показав им задание, я делаю то, что, скорее всего, делают все библиотекари, когда подступает тревога: я составляю список.

Вот что случится с моими детьми, пока они будут находиться с безответственным и не заслуживающим доверия отцом:

• они начнут пить, курить и заниматься сексом;

• Кори забеременеет, а Джо подхватит герпес;

• Джон сделает всем, включая себя, одинаковые татуировки. Пока не придумала, какие;

• татуировки будут на шее;

• они поедут в какой-нибудь старый и раздолбанный парк развлечений, как фильме «Большой», дети там потеряются и останутся ночевать в картонных коробках с бездомными кошками и использованными героиновыми шприцами, пока я не приеду и не заберу их.

Вышеуказанное вполне может произойти, но гораздо хуже будет, если вместо этого у них все будет прекрасно. А у меня при этом – нет.

Лина – у которой, замечу, детей нет совсем – убеждает меня, что это «чудесная возможность», но я совсем не хочу оставаться без детей так надолго. Я не хочу неделю кататься по Европе на поезде, даже если бы удалось наскрести деньги на поездку. Я не хочу «открывать в себе» художника или гончара. Как у любой матери, у меня накопилась усталость, и я могла бы проспать два дня подряд. Но что делать потом? Пить три дня перед теликом? Заказывать пиццу и вино в картонной коробке? Неторопливо гулять по гипермаркету без списка покупок?

Я пытаюсь представить себе наш дом без детей и свой календарь без дел – это тошнотворная смесь чувств облегчения и одиночества. Вспоминаю прошлогодние длинные выходные, когда мои родители забрали детей на три дня и повезли их в Вашингтон смотреть музеи и памятники. День первый: я включила «Девочек Гилмор»[9], сделала двадцать циклов стирки, вычистила все поверхности в доме, собрала книжный шкаф из IKEA, прослушала пять часов подкастов для библиотекарей и связала шапочку для младенца. День два: проплакала перед холодильником. День третий: устроила «сюрприз», приехав к ним в Балтимор на день раньше запланированного срока. Стыдно вспомнить.

«У меня не просмотрено несколько серий любимых сериалов, – думаю я. – И, может, успею покрасить стены в кухне».

Я оглядываю класс – все заняты выполнением задания. Урок посвящен планированию, и ученики, уткнувшись в планшеты, составляют собственные планы. А, скорее всего, переписываются с кем-нибудь и параллельно делают школьный проект, цель которого – хоть как-то занять детей долгосрочной и запутанной задачей с весенних каникул и до лета. Его суть в том, что ученики с десятого по двенадцатый класс выбирают себе специализацию и первые полчаса каждого учебного дня посвящают ей. Это может быть все что угодно – от составления воображаемого учебного расписания по аналогии с университетским до написания «диплома» по выбранному профилю или участия в учебно-практических программах в городе. Если кто-то выбирает медицинский профиль, они должны разработать план, как оплатить обучение, как сбалансировать в своем учебном расписании все необходимые для получения квалификации предметы и не переборщить с нагрузкой в семестрах. Узнать, какие лабораторные занятия им потребуется посетить, сколько будут стоить учебники и в какие учебные секции они должны записаться. Потом они пишут курсовую объемом минимум десять страниц, посвященную вступительным экзаменам в мединститут, и, наконец, за неделю до начала лета начинают ходить тенью за каким-нибудь специалистом в выбранной сфере, чтобы тот дал им хорошую рекомендацию. От нее будет зависеть их оценка, на которую также влияют диплом и то, насколько качественно они составили расписание занятий и финансовый план. А оценивать их будут преподаватели, не занятые оценкой обычных выпускных экзаменов. Другими словами – я. А также школьные кураторы, преподаватели по спецдисциплинам, тренеры и даже медсестры. Свистать всех наверх!