Полоса препятствий - [34]

— Ни хрена тебе не будет, — буркнул ефрейтор Морозов. Двухметровый верзила по штатному расписанию был пулеметчиком, он легко таскал за собой тяжелый ПК и две запасные коробки с лентами. Обладатель массивного крючковатого носа и рваного шрама на левой щеке, делавшего его лицо свирепым, на самом деле был довольно-таки добродушным, готовым в любое время дня и ночи повеселить друзей, отчебучить хохму или беззлобно пошутить. — Ты со своим куревом настолько прокоптился, что никакие танки не возьмут. — Пулеметчик хлопнул по плечу сидящего рядом с ним щуплого бойца. — Правильно я говорю, Фофан?

Невысокий белобрысый Александр Феофанов казался подростком, игравшим в «Зарницу», слишком уж велика была для него каска, обтянутая белой материей, да и бронежилет болтался, как на вешалке. Он застенчиво улыбнулся, неопределенно пожав плечами, и погладил автомат, зажатый между ног.

Сидящий на противоположной стороне БМД радист Виктор Климов, носивший созвучное с фамилией прозвище Клинтон, обратился к пулеметчику:

— Ты бы, Дед Мороз, рассказал чего веселого, а то мы с тоски завоем скоро, как степные акыны, по типу «что видим, то и поем».

Младший сержант Виктор Савченко, упираясь в колени друга, задумчиво смотрел в безоблачное синее небо. С Климовым они были тезками и земелями, оба из Подмосковья, да и призывались в одно время. Между ними была только одна разница — он домашний ребенок, сын отца и матери, а Климов с младенчества рос в детском доме и даже не знал, кто его родители. В будущем надеялись вместе демобилизоваться и как-то устраиваться на гражданке. Но перспективы на будущее были так же далеки, как это небо над головой.

В разведвзводе Савченко был на особом счету. Угрюмый и не особо разговорчивый, он себя в обиду не давал. Попав из «учебки» в часть, он умудрился во время «посвящения в разведчики» устроить настоящее побоище со «стариками». В результате сам возмутитель мор-пеховских традиций и трое старослужащих оказались в бригадной санчасти. Там же произошло их примирение, и больше к Виктору никто не лез, «дедовщина» для него не существовала. По-настоящему характер разведчика раскрылся на войне, когда сводный батальон морской пехоты был направлен в Чечню. За полгода Савченко был награжден медалью «За отвагу» и орденом Мужества, ему присвоили звание младшего сержанта. Но должность командира отделения мало изменила его поведение. Он по-прежнему оставался «волком-одиночкой». Даже оружием отличался от всех бойцов разведвзвода: вместо штатного «АК-74» имел более мощный «АКМ» с прикрученным к ствольной коробке оптическим прицелом от СВД. Автомат был его гордостью и поводом для зависти сослуживцев. За этот самый автомат Виктора и окрестили морпехи Стрелком, прозвище он оправдывал сполна, после каждой боевой операции делая хотя бы одну насечку на прикладе.

Морозов уже открыл рот, чтобы начать повествование очередной байки, но его одернул младший сержант Валиулин (в отличие от Савченко, он явно наслаждался своей маленькой властью). Смуглолицый здоровяк до призыва на срочную службу работал помощником лесника в Тюменской области, и если на голых сопках Заполярья он чувствовал себя не очень уютно, то в лесистых горах Чечни был как дома.

— Хорош базарить, Мороз, не на равнине, — строго произнес Равиль, глядя на пулеметчика исподлобья. Он не понимал и не любил шуток, наверное, сказывалось лесное воспитание.

— А я чё, — пожал плечами Морозов, — могу пить пиво, могу не пить.

Из-за ближайшей горы стремительно выскочила пара зеленых стрекоз «МИ-24». Вертолеты огневой поддержки, громко молотя лопастями воздух, пронеслись над колонной и скрылись за темнеющей впереди высотой.

— Хорошо идти в сопровождении «крокодилов», — неожиданно подал голос обычно молчаливый Василий Костяников, полнолицый крепыш с красными, как яблоки, щеками. Немногословный боец исполнял обязанности санинструктора группы, таская на себе, кроме оружия, положенного по штату, еще и большую брезентовую сумку с красным крестом. То ли из-за этой сумки, то ли из-за фамилии бойцы прозвали Василия Костылем. Костяников на прозвище не обижался, он вообще был не обидчивым и не злобным, выполнял любую порученную работу, чем не однажды пользовались взводные лоботрясы.

— Это точно, — поддержал санинструктора Дядя Федор. — Когда тебя с неба прикрывают, чувствуешь себя, как у бога за пазухой. Винтокрылые высоко летят, далеко глядят, да и бомбами-ракетами увешаны по самое не хочу. Пусть кто тронет, мало не покажется.

— Благодать, — подал голос ефрейтор. — Только, по-моему, в сауне с девкой будет лучше.

— Тоже сравнил… с пальцем, — началось обычное оживление.

Обогнув очередной поворот, колонна выбралась на относительно широкое плато. Танк, громыхая многотонным катком минного трала, прибавил газу. Увеличила скорость и остальная техника, вытягиваясь в прямую линию. Плато было великолепным местом для засады, и водители старались как можно быстрее проскочить опасный участок.

БМД, взревев, выскочила на плато. Разведчики притихли, крепче сжав оружие и настороженно поглядывая вправо, туда, где над плато возвышалась заснеженная гора, вершина ее густо поросла хвойными деревьями.