Поломанные Константы - [5]

Ольга нехотя подтянулась на локтях и посмотрела на собор.

– Анька, ты закончишь жизнь в зоопарке. Что ты можешь видеть, если двери закрыты?

– Я чувствую это, зачем мне видеть.

Ольга глубокомысленно вздохнула и поправила солнцезащитные очки на носу.

– Слушай, Шовинская, ты всегда что-нибудь да чувствуешь. Таблеток пить надо меньше, у тебя глаза больные и красные.

– Я и пью, чтобы не чувствовать, – отмахнулась Анна.

– Хорошо, когда почувствуешь что-то грандиозное, сообщишь, – Ольга легла на покрывало.

Анна Шовинская еще немного посмотрела по сторонам, словно оценивая древний пейзаж, затем легла рядом с подругой.

– Ольга, что-то в мире закручивается нехорошее, недоброе, ветер пахнет или войной, или смертью, а ты дрыхнешь. Сейчас нам всего лишь по двадцать лет, так? – неожиданно заговорила Анна.

– И что с того? – отозвалась Оля.

– Нас, наверное, и не будет уже, но наши дети должны пережить что-то страшное.

– О чем страшном можно думать в наше спокойное время, когда мы так молоды? – возмутилась Ольга.

– О приходе к власти какого-нибудь черта или дьявола, например…

В этот момент одинокая тучка закрыла солнце, и окружающий мраморный мир мигом поблек.

Ольга вскочила с покрывала.

– Да ну тебя, Шовинская, нагородила, ей-богу! – и сердито побежала к морю.

Когда Ольга нырнула, Анна закрутила черный хвост на голове и сняла очки. Сиреневые глаза устало смотрели вслед подруге.

– Я это чувствую, Оль.

Небо темнело очень быстро, наливаясь, словно спелый инжир. Особенно покупаться не удалось, и подруги засели в маленьком кафе с античной обстановкой. За окном начал тарабанить косой холодный дождь, стало неуютно…

– Анька, может, ты ведьма? – спросила Ольга.

– С чего бы вдруг, – Анна растерялась.

– Ведьмы все очень красивые, как, например, ты. И глаз таких я ни у кого больше не видела, да и чашки с тарелками другие студенты-медики взглядом не двигают. Бед не пророчат…

Анна рассмеялась и дотронулась до живота.

– Толкается? – Ольга насторожилась и поставила стакан с соком на стол.

– Все в порядке, – отозвалась Анна.

– Вот скажи мне, нормальные первые дети шевелятся на третьем месяце?

– Нет, – улыбнулась Анна. – Она у меня очень способная девочка, да, Олесик? – еле заметным движением Анна погладила живот.

– Ну, с чего ты взяла, что это девочка!?

– Она так решила и сообщила мне, – Анна непонимающе воззрилась на подругу.

– Пусть так, – примирительно согласилась Ольга. – Про отца так и не расскажешь?

– Нет.

В твердости «нет» сомневаться не приходилось, и Ольга, вздохнув, стала допивать сок, а дождь за окном лил все сильнее и сильнее…

Отец Георгий нервничал, он мерил уверенными шагами светелку и ждал. Руки по привычке теребили широкий расшитый кушак, которым подпоясаны были его светлые длинные одежды. С минуту на минуту должен был появиться отец Владимир, молодой такой, но уже посвященный во многие таинства и знания. Георгий остановился у скамьи, сел и глубоко вздохнул. Как раз в этот момент открылась дверь в горницу. Высокий молодой человек в рясе вошел в обитель Георгия. Сделал шаг к нему навстречу, наклонился и поцеловал протянутую руку.

– Не надо слов, Володя, – патриарх жестом остановил его. – Ты сядь рядом.

Владимир послушно присел на деревянную скамью. Патриарх взял со стоящего рядом столика небольшое фото и протянул своему гостю.

– Красивая девушка, – с улыбкой сказал молодой священник.

– Наша послушница, Володя. В дальнем монастыре уже, почитай, восемь годочков как.

– Из неблагополучной семьи?

– Отчего же, мама – врач, хорошая женщина, Анна Сергеевна Шо-винская.

– Анна Сергеевна, приходской доктор? – удивился Владимир. – Я не знал, что у нее такая православная семья. Я думал, она одинокая женщина.

– Да, Анна Сергеевна – человек с тяжелой судьбой, с большой тайной. Приболела она, Володя. Потому и позвал я тебя, – Георгий вздохнул. Заколыхалось пламя свечей.

– Я чем-то могу помочь? – участливо спросил Владимир.

– Да, Володя. Дочь Анны, ее Олесей[6] зовут, замкнутая и необычная девочка. Ее в монастыре очень боятся монахини. Небылицы сочиняют, страшилки. Олеся, конечно, там в безопасности… пока в безопасности, – отец Георгий сделал паузу, словно размышляя, – но она мирской человек. Анне немного времени осталось, да надо, чтобы Олеся жила под защитой хорошей.

– Так, может, еще оздоровится Анна Сергеевна?

– Нет, Володя, нет, здесь не вмешаться нам. Но вот Олесе мы помочь должны. В общем, вот тебе девушка и мое отпущение из лона церковного, не смотри на меня так! Это во имя Божье! Девушку под венец поведешь, боле никому я не могу доверить ее.

– А как же отец ее? – недоуменно воскликнул Владимир.

– Отец ее – враг всего человеческого и живого, Володя, вот кто ее отец.

Владимир поспешно перекрестился.

– Она одержима?

– Наоборот, чиста как ангел, – улыбнулся Георгий. – И способности у нее невероятные, но, понимаешь. То ли это дар Создателя, то ли. В общем, я тебе велю жениться и присмотреть за ней, а главное – не позволить, чтобы эти непонятные фокусы и способности проявились. Пусть она о них забудет, борись за нее, Владимир! Поезжай в монастырь и забери девушку.

Олеся стояла на коленях в келье и молилась. Но не так, как учили монахини, а по-своему, так, как диктовали душа и разум. Ее глаза вспыхивали сиреневыми переливами, когда молитвы вводили ее почти в транс. Монахини боялись ее и обходили, потому что в такие моменты странная девушка молилась на незнакомом языке вперемешку с родной речью.