Пологий склон - [67]

Томо внезапно охватило отвращение к самой себе. Жалкая, слабая, она стояла одна в снежной кутерьме. Серый шарф душил ее и царапал шею. Рука, сжимавшая раскрытый зонт, превратилась в кусок льда. Ей не хотелось двигаться, не хотелось никуда идти. Ключи от своей жизни она много лет назад добровольно вручила мужу. Она много трудилась, мучилась, страдала. Но то, что она заслужила и зубами вырвала у судьбы, было погребено в стенах мрачной неприступной крепости, которая называлась одним словом: «семья».

Томо шла по жизни своей дорогой. Она все силы потратила на то, чтобы не сбиться с избранного пути. Но радостное сияние желтых огней внезапно выхватило из тьмы самообмана тот убогий, искусственный, лишенный жизни мирок, который Томо так долго и упорно создавала. Она словно прозрела и увидела всю тщету и бесполезность своего существования. Пленница судьбы…

Неужели все, ради чего она жила, было пустым и ничтожным? Нет, этого не может быть, застонала Томо, решительно отвергая подобную мысль. Она жила в опасном, полном горя и невзгод мире, тонущем во мгле, и к чему бы ни прикасалась рука, все было бесцветным, холодным и жестким, а вокруг стоял кромешный мрак. Но ведь за пределами этой мертвенной темноты наверняка есть другой мир – чудесный, прекрасный! И он должен воссиять, как свет в конце тоннеля! Если впереди нас ничто не ждет, тогда все лишено смысла. Нельзя отчаиваться, надо идти вперед! Если она не проявит старания и рвения, то никогда не достигнет вершины…

Томо глубоко вздохнула, стряхнула с зонтика снег, прижала к себе матерчатую сумку с документами, подняла голову. Перед ней простиралась заснеженная дорога, убегающая вверх по пологому склону. Она не проделала еще и половины пути.

Томо сложила зонтик, решив использовать его вместо трости, натянула шарф на голову и побрела вперед.

Утром в субботу приехала Эцуко со своей младшей дочерью Кунико. В этом году они еще ни разу не были в Готэнияме. Томо, как обычно, была уже на ногах. Она чувствовала себя больной и разбитой, за завтраком не смогла проглотить ни кусочка.

В тот вечер, когда шел снег, Томо едва добрела до дома, чуть живая от усталости.

С трудом отодвинула решетчатую входную дверь и без сил опустилась на пол. Она была на грани обморока и не могла говорить от слабости.

Сугэ вышла к хозяйке, но та, даже не поднимая головы, слабо махнула рукой и прошептала: «Воды, теплой воды». Испуганная Сугэ быстро принесла воду. Томо так и сидела на полу. На ее голове и плечах по-прежнему белел снег. Сугэ заглянула хозяйке в лицо и озабоченно спросила:

– Что-то не так?

– Нет, не волнуйся, это пройдет. Просто я безумно устала, – ответила Томо, не открывая глаз. – Пожалуйста, ничего не говори хозяину.

Она рано легла спать, а утром встала, как обычно. Томо ждала Эцуко в субботу и решила до приезда дочери вообще не ложиться в постель. Страх, что она уже никогда не сможет встать со своего ложа, придавал ей силы.

Муж Эцуко, господин Синохара, был теперь главным юристом банка. Он обожал свою прелестную жену, а его отношение к Томо и Юкитомо было безупречным. Господин Сиракава выказывал явное расположение к зятю. Он со всем почтением относился к Синохаре и почти всегда и во всем с ним соглашался. Томо знала об этом. Если возникали какие-нибудь проблемы, с которыми ей не удавалось справиться в одиночку, она через Эцуко обращалась за помощью к Синохаре в надежде, что тот сможет оказать влияние на Юкитомо.

Когда Эцуко выходила замуж, она была милой, хорошо воспитанной юной особой. Брак ее сложился удачно, с таким замечательным мужем она была как за каменной стеной. И до сих пор сохранила свежесть и привлекательность. Сложные взаимоотношения между родителями никак не отразились на ее характере и не оказали негативного воздействия на ее судьбу. Дочка доставляла матери радость. Иногда Томо воспринимала это как вознаграждение за все свои страдания. Но порой, делясь с Эцуко своими горестями и печалями, она натыкалась на глухую стену безразличия. Раскрывать перед дочерью душу Томо не любила, а перекладывать на ее плечи свои заботы – тем более. Однако на этот раз она с нетерпением поджидала Эцуко.

Сердце Томо дрогнуло и бешено забилось от радости, когда Эцуко наконец стремительно вошла в гостиную. Дочь выглядела великолепно в черном крепдешиновом кимоно, расшитом фамильными гербами. К своему наряду она подобрала оби с тонким рисунком из стволов бамбука и птиц на красно-коричневом поле. Эцуко вела за руку Кунико в узорчатом кимоно с длинными рукавами.

– Ну, вот и дождались! – воскликнул Юкитомо. – Поздравляю вас с Новым годом! Сколько нашей Кумико лет? У меня столько внуков, что я начинаю забывать, кому сколько лет! – Он рассмеялся. – Я уже стал совсем старым. Быть может, в этом году я уйду из жизни… А где же Синохара? Он с вами не приехал? А я уже доску для игры в го приготовил… А-а, он на ежегодном собрании членов коллегии адвокатов? Понятно-понятно. Конечно, он не может пропустить такое мероприятие, он же председатель коллегии…

Томо любовалась дочерью. Эцуко сидела перед отцом, гордо подняв голову и слегка вытянув длинную лебединую шею. Как же она похожа на Юкитомо, подумала мать. Отец явно наслаждался обществом дочери. Он оживленно разговаривал, шутил и старался всячески развлечь Эцуко. Желая угодить своему хозяину, Сугэ и служанки громко восторгались нарядами Эцуко и Кунико.