Polo или ЗЕЛЕНЫЕ ОКОВЫ - [36]

— Тогда я тебя буду звать Сашка— растеряшка. — Захихикала девица, пряча свои пальчики в шевелюре Отца.

— Зови меня просто— хозяин, если не хочешь звать Отцом. Не-то я скажу Пиначету— он тебя за нос укусит. Будет очень некрасиво, если ты будешь ходить с красным носом. — Отец небрежно клюнул ее в ухо. Девица поморщилась.

— Да, конечно, твой Пиначет едва ноги передвигает, он даже «Му» сказать не умеет, не то, что укусить кого-то. — Улыбнулась Нюра.

— Напрасно ты его недооцениваешь, он соображает быстрее, чем любой шахматист. А уж как кусает… Лучше просто умереть под трактором.

Пиначет, услышав, что разговор идет о нем, медленно подкатился к ноге Отца и пытался сосредоточить на нем свой взгляд.

— Что, малыш, иди сюда, маленький, — Отец похлопал ладонью по Нюриной коленке. Пиначет пытался собраться с мыслями и встать, однако тяготение, которое всегда трудно обмануть, сыграло с ним злую шутку, и маленький медвежонок повалился на бок. — Ладно, отставить, — махнул рукой на него Отец и коала с облегчением вздохнул.

Отец гладил мокрые от дождя волосы Анны, покусывал мочку уха, от этого девушка прятала свои уши на плече Отца. Это его забавляло.

— Нюра, пошли, искупаемся, — предложил Отец, — водичка просто от винта.

— Ну да, не хочу я купаться, там у тебя рыба страшная. — Сказала Нюра.

— Плюнь на нее? — Отец показал, как правильно это сделать.

— Все равно боюсь. — Замотала головой Анна, точно коала.

— Все что не убивает— закаляет, пошли.

Отец поставил Нюру на планету. Хоть она и была всего лишь проекцией в его мозге, старался обращаться он с ней по возможности корректно.

— Дура баба. — Отец разделся и прыгнул в воду.

Проплыв немного под водой, он вынырнул и, фыркая, стал резвиться в прозрачных водах.

Карантин его протекал по-прежнему однообразно с единственным исключением. Заказав себе Еву в виде смазливой девчонки— Нюры, Отец не без удовольствия коротал свои ночи с ней. Таким образом, его бетаку стала востребована. Переместившись в палату карантина с корабля, Отец первым делом убедился, что Басмач остался с ним, поскольку тот был частью глобальной базы данных. Отец тут же восстановил в новом жилище уже нам знакомый пейзаж.

Над водой появился Басмач, медленно прогуливаясь по глади.

— Эй ты, апостол Андрей, прыгай сюда. — Фыркал от удовольствия Отец. — Нюра вон не хочет свою репутацию подмочить, а тебе-то на свою наплевать.

— Ладно, Кусто, вылезай, дело есть. — Улыбнулся Басмач.

— Чего тебе из-под меня нужно? — Отец кувыркнулся через голову.

— Пошли, карантин закончился.

— Мне и здесь хорошо. — Отец окатил Басмача водой.

— Отец, у тебя никогда не было мозгов, — сказал Басмач, отряхивая со своей тоги воду. — Ну, как знаешь. Я пошел.

— Семь футов под килем тебе. — Сказал Отец. Басмач повернулся и пошел вниз по течению. — Да, Басмач, сделай мне одолжение. В ближайшие сорок тысяч лет я не хочу тебя видеть. — Отец поплыл к берегу.

— Ну что, жена декабриста? — Отец обнял Нюру.

— Фу, уйди, ты мокрый, — сказала Нюра и добавила, — и лысый, и холодный. Ты ужасно мокрый, ты отвратительно мокрый.

— А у тебя ноги кривые, у тебя ужасно кривые ноги, у тебя отвратительно кривые ноги. — Сказал Отец вытираясь. — А я сейчас буду сухим.

Нюра оглядела свои ножки и непонимающе посмотрела на Отца.

— Ни чего они не кривые. — Надула она губки.

— Ладно, не бухти, — поцеловал ее Отец, — и не говори больше глупостей.

— Компьютер, выход. — Сказал Отец. Появилась арка с черным зеркалом. — Пойдешь со мной? — кивнул он Анне.

Нюра покачала головой.

— Тогда свари пока чего-нибудь поесть. — И Отец скользнул внутрь.

Оказался он снаружи веселенького строения— десятиметровой башенки периметр которой был сплошь уставлен серыми арками. Снаружи его уже дожидался Басмач.

— Ты же говорил, что твоя материализация энергоемка? — Спросил Отец. Басмач кивнул. — А какого мяса тогда сейчас ты материализовался?

— Я не материализовался. Эта оболочка— всего лишь андроид. На некоторое время мы выключили его сознание, смонтировали внешность, это дело десяти минут, и вот, я перед тобой. — Развел руками Басмач.

— Везде одна халтура, — возмутился Отец. — Ну, давай, показывай чего-нибудь.

— Это твоя общага. — Сказал Басмач, указывая на башенку. — Там много входов, ты можешь выбирать любой. Это на случай, если входы все востребованы. Попадешь все равно к себе, не волнуйся.

— Почему в общаге, ты, жаба?

— А не сильно ли много ты о себе думаешь, питекантроп несчастный? — Сказал Басмач и пошел прочь.

— Басмач, я с тобой не пойду. — Сказал Отец.

— Это еще почему? — удивился Басмач.

— Ты без намордника. Покусаешь кого-нибудь, а мне будет стыдно.

— …

Дорога шла по перелеску, и казалось, что общежитие находилось в лесу. Веселое солнце щурилось сквозь немую зелень берез.

— Поживешь пока здесь, пока мы с Инвизами не свяжемся. Потом отправим тебя домой, и хорошо вымоемся после.

— Басмач, я делаю тебе честь, что иду с тобой. Ведь все теперь видят, что ты идешь с белым человеком, что ты вроде как при деле, а не сбежал.

Дорога вела через полянку и выходила на пригорок, с которого виден был город. Большие многоэтажные высотные дома сверлили небо, протыкали облака и продолжали свой путь в поднебесье. Широкие улицы меж домов сплошь были усажены газонами. Город утопал в зелени. Всюду мелькали маленькие верткие летающие машинки, в которых проносилась веселая молодежь. Некоторые люди парили над землей самостоятельно, на антигравитаторах. Третьи летели на собственных крыльях. В воздухе видны были воздушные трассы, по которым мчались машины. Трасс в небе было, сколько хватало глаз. Вдали, в синеве, простирались домики чуть меньше. Вокруг некоторых из них были уютные палисадники с ровненькими квадратами зеленой стриженой травки.