Полный комплект лжи - [45]

Пришлось подчиниться, все равно ведь вытащат. Медленно переставляя ноги, я стала покидать салон машины, нервно осматриваясь по сторонам в поисках спасительного выхода. Но выхода я никакого не видела. Все парни вплотную подошли к открытой дверце, и это явно не сулило ничего хорошего. Я бы еще могла сделать попытку сбить с ног одного конвоира и дать деру, но сейчас их было слишком много. Вдобавок то, как внимательно псевдоменты следили за моими действиями, чуть ли не держа меня под дулом пистолетов, напрочь разубедило меня пытаться рисковать. Вдруг еще все обойдется?

Но вдруг не обошлось. Едва я вышла из машины, двое ребят схватили меня за руки и зачем-то наклонили вперед. Я начала упираться, из последних сил вырываясь из их рук, но тут что-то тяжелое ударило мне по затылку, и я, забыв обо всем, что меня только что волновало, потеряла сознание.

* * *

Сильная головная боль вернула меня в этот грешный мир и дала понять, что я еще не на небесах и не свободна от проблем насущных. Где же именно, пока было не ясно, хотя бы в связи с тем, что я с трудом могла приоткрыть глаза и осмотреться. Наконец мне все же удалось сделать это, и я увидела перед собой нечто непонятное и постоянно чередующееся. Вновь закрыв глаза, я через минуту еще раз открыла их и заставила себя сфокусировать взгляд на всей картинке в целом. И тут же вскрикнула.

Перед моими глазами, повторяясь через одинаковое расстояние, четко выстроились черные прутья, в двух или трех местах пересекаемые такими же, но уже горизонтальными деталями.

«Решетка? Но как? Почему?» — совершенно ничего не понимала я.

Осторожно приподняв свое отяжелевшее тело, я села и принялась вертеть головой по сторонам. Все то новое, что я видела, ничуть не радовало, а лишь еще больше подчеркивало мое заточение. Куда ни глянь, я видела точно такие же решетки, за которыми находились обросшие мужчины и женщины. И все они имели озлобленные, озверелые лица.

«Где я?» — спрашивала я себя и не находила ответа. Мне было совершенно непонятно, как я могла оказаться за решеткой, ничего дурного не сделав. За дорожно-транспортное же происшествие меня посадить не могли, это я точно знала. А дальше был провал в памяти.

Торопливо прикидывая в голове, что да как, я не сразу обратила внимание на странный запах, стоявший вокруг меня. Только потом, заставив себя немного успокоиться и привести сердечный пульс в норму, принюхалась и сообразила, что вонь исходит не от моих соседей по камере, а от меня самой. Приподняв край своей испачканной одежды, я поднесла его к носу и сделала вдох в себя. Пахнуло не чем иным, как водкой или иным алкогольным пойлом.

Хорошо зная, что я сегодня не пила, я принялась вспоминать, что и как произошло. Постепенно в мозгу всплыли все до одной сцены: как случилась авария, как я вышла из машины и стала помогать мальчишке в «Хонде», как налетели менты — или кто они там? — и забрали меня с собой. Затем была дорога, остановка в каких-то зарослях, а потом, потом… Что же было потом? А-а, вот что, меня ударили чем-то очень тяжелым по затылку. Отсюда и эта жуткая головная боль.

«Меня не убили сразу, значит, я была для чего-то нужна, — рассуждала я про себя. — Ударили по голове, чтобы затем облить одежду спиртным для имитации алкогольного опьянения. А дальше? Ясно, что посадили меня не случайно, а за то, чего я не делала. По всей видимости, на мою голову пожелали что-то списать. Знать бы, что именно…»

Поняв, что я влипла, и очень даже конкретно, я начала раздумывать над тем, что делать. В первую очередь мне, конечно же, нужно узнать, в чем меня обвиняют и за что сюда посадили. Сказать же об этом могли только охранники. Отсюда вывод: нужно привлечь их внимание.

Медленно встав на ноги, я несколько минут просто постояла, прислонившись к решетке, чтобы прийти в себя, а как только почувствовала себя нормально, открыла рот и начала орать. Орала я не что-то конкретное, а просто тянула одну ноту: «А-а-а…» Начни я исторгать что-то иное, никто не обратил бы на меня ни малейшего внимания, ведь охранники тысячу раз слышали ругань заключенных в свой адрес и перестали реагировать на нее.

Моя тактика сработала: вскоре дверь в конце коридора с шумом распахнулась, и в нее вошел толстый парень в ментовской форме. Он имел такой важный вид, будто нес охрану не задрипанных алкашей и мелких хулиганов, а самого президента. С важным видом толстяк прошествовал до моей камеры и грозно спросил:

— Чего разоралась? В рожу хочешь?

— Нет. Хочу знать, за что меня сюда посадили, — не обращая внимания на его тон, ответила я. А потом добавила: — Я ничего не делала.

— Угу, про свое «ничего» ты следователю потом расскажешь, — усмехнулся охранник и все же добавил: — На тебе убийство.

— Как это? — едва не осев на пол от услышанного, из последних сил спросила я.

— Ты что, издеваешься, что ли? — решив, что я в самом деле прикидываюсь дурой, поинтересовался толстяк. — Ты же убила.

— Кого? — снова спросила я, но уже более решительно и громко.

— Парня, который в тебя врезался, — выдал ответ охранник.

— Но я этого не делала! — в ужасе зажав рот, произнесла я.