Полный комплект лжи - [28]

— Нет, — снова став серьезным, отозвался Елисеев. — Зато теперь мне ясно, чем грозила мне эта нервная особа.

— Значит, грозила… — подчеркнула я. — Выходит, все же вы знали о существовании бумаг, а потому предпочли избавиться от слишком мешающей вам женщины.

— Что? На что вы намекаете? — даже привстав, выкрикнул Елисеев. — Вы что, обвиняете меня в убийстве?

— Обвиняю, — согласилась я, усаживаясь в кресло. — Мотив у вас был, и подтверждением тому — эти бумаги, которые у меня есть.

— Мотив? Да я знать ничего не знал про эти бумаги! — вновь воскликнул Елисеев. — Я только один раз слышал, как эта дамочка, жена Орлова, проговорилась: мол, если я не прекращу своих грязных дел, она заставит меня во всем раскаяться. Разве это может являться мотивом?

— Очень даже может. Особенно учитывая, что такому человеку, как вы, сложно верить, — призналась я. — Полагаю, имея все эти документы, налоговая инспекция, полиция и иные органы охраны закона и порядка вынуждены будут вас очень и очень сильно побеспокоить. Я бы даже сказала, что они лишат вас сна. Как вам такая перспектива? Не вдохновляет?

Елисеев буквально позеленел от услышанного. Я же продолжала:

— Убийство человека, знаете ли, не пустяк. И откупиться вам не удастся, разве что собственной кровью и…

— Прекратите! — заорал что есть мочи Елисеев. — Прекратите издеваться! Я никого — слышите? — никого не убивал. И не нужно меня этим запугивать. Да, я, признаюсь, нечист на руку, но только в области финансовых вопросов своей компании, не более. Убийствами я не занимаюсь. Я знать не знал, что было там у этой особы. Она мне свой собранный компромат не показывала в отличие от вас.

— Да неужели? — не совсем пока веря речам директора, прищурившись, переспросила я. — Попробуйте это доказать. И не только мне, но и полиции.

Елисеев открыл было рот, чтобы возразить или что-то сказать, но так и не решился сделать это. Он опустил глаза и стал теребить дрожащими руками уголки лежащих перед ним опасных бумаг. Так он сидел, наверное, минут пять, а потом, не поднимая глаз, заговорил:

— Чего вы от меня хотите? Вы ведь что-то хотите, раз пришли сначала ко мне, а не направились сразу в милицию, — спросил Елисеев и ожидающе замолчал.

Я не стала тянуть с ответом и сразу сказала:

— Правды. Рассказа о том, как все было. Кто убил жену Орлова, кто подставил его самого?

— Я не знаю, — часто-часто замотал головой директор. — Честно — не знаю. Я ее не убивал и никого для этого не нанимал. Мне ее смерть была ни к чему. Я только лишь хотел списать на бухгалтера Орлова долги компании, не более. Жена его, конечно, мне мешала, но не настолько, чтобы от нее следовало избавляться. Я даже не знал тогда, что у нее все это есть.

Елисеев махнул рукой в сторону стопки листов, и несколько из них под воздействием образовавшегося воздушного потока слетели на пол. Поднимать их никто не стал, не до того сейчас было. С пару минут помолчав, Елисеев вновь обратился ко мне, но на сей раз с более конкретным вопросом:

— Что мне нужно сделать, чтобы вы поверили мне и не стали передавать материалы по назначению?

— А почему я не должна их передавать? — вопросом на вопрос ответила ему я. — Что я с этого буду иметь?

— Деньги, — не задумываясь, предложил директор компании.

— Они мне ни к чему, — равнодушно отмахнулась я. — Что еще?

— Ну, не знаю. — Елисеев занервничал. Он покинул свое кресло и принялся торопливо рассекать кабинет из конца в конец. — Сами что-то предложите. У меня нет предположений, что вам от меня может быть нужно.

Теперь уже задумалась я. Насколько правдиво то, что мне говорит сейчас Елисеев? Где он лжет, а в чем правдив? Убивал он Орлову или же нет? Знал ли о бумагах? Как всегда, куча вопросов и никаких ответов. Пока я могла уверенно сказать лишь одно — финансовые махинации его рук дело, в чем он и признался сам. А вот как насчет всего остального? Фу, ну и головоломка мне попалась.

— Ну что же вы молчите? Испытываете мое терпение? — торопил меня с ответом Елисеев. — Ладно, если хотите, я погашу всю задолженность по налогам, и тогда прекратится финансовое расследование. Дело не дойдет до суда, и обвинение с Дмитрия Антоновича будет снято. Ну, как вам такое предложение?

— Оригинально, — согласилась я. — Только чего ради вы так стараетесь? Боитесь, что в конце концов вас обвинят в убийстве?

— Тьфу ты черт, — выругался директор. — Да говорю же вам: убийство меня не касается, я к нему отношения не имею, и тут мне бояться нечего. Но вот если эти бумаги окажутся у налоговой, — он схватил пачку и принялся ею трясти у меня перед лицом, — тогда мне точно крышка. Это похуже, чем тюремная камера. Вы бизнесом не занимаетесь и не знаете, что это такое. Свои же конкуренты и компаньоны в порошок сотрут, не дожидаясь суда, — заговорил директор каким-то испуганным, пришибленным голосом. — Они не посмотрят, что я им состояние помог сделать, уроют, и концов потом не найдешь. Для них такое — раз плюнуть. От этих людей и в тюрьме не спрячешься, везде достанут.

Слушая торопливые речи директора, я вдруг поняла: да, он боится. Старается свой страх не показывать, скрывая его за маской раздражения, но боится страшно. Причем боится действительно своих же, а вовсе не какой-то там налоговой или милиции. Стало быть, если бы Орлова и в самом деле пригрозила Елисееву этими бумагами, — а дама она, я могу предположить, была неглупая, — он бы предпочел опорочить кого другого и оставить в покое ее мужа, что, собственно, ей и было нужно. Долго ли перевести стрелки с одного сотрудника на другого? Верно, минутное дело. Убивать тут никого и не требовалось. Но права ли я в своих рассуждениях?