Полный годичный круг кратких поучений. Том IV (октябрь – декабрь) - [28]

, стараясь всеми силами исполнять Заповеди Божии. Слышишь или читаешь о величии Бога Вседержителя, о Его всемогуществе, премудрости, благости и других беспредельных Его совершенствах, также о Его великих и неизобразимых делах, о творении мира, о управлении миром, о Его особенном промышлении о человеке, – благоговей и прославляй великого и беспредельного в Своем величии Бога, Творца, Промыслителя всего мира и Спасителя рода человеческого. Слышишь глас Господа Иисуса, призывающий на путь спасения, или заповедующий соблюдать ту или другую Заповедь: возгревай твою ревность к исполнению Заповедей Христовых. С таким расположением и с такой ревностью к усовершению себя в познании Бога и совершенств Его, в любви к Нему и в исполнении Заповедей Его должно всегда слушать и читать свящ. Писание, и, соблюдая это правило, вы каждый раз будете получать плод назидания ко спасению.

III. Братия! Слушайте и, кто может, читайте свящ. Писание усердно и с благоговением, и смиренно повинуйтесь наставлениям Духа Божия, в нем говорящего. Просвещайтесь им, как духовным светом; питайте им сердца ваши, как небесною манною; последуйте ему, как светильнику, сияющему в этом темном месте нашего земного странствования. Господь сказал: блажени слышащии слово Божие и хранящии е (Лк. 11, 28). Так слушая слово Божие и повинуясь ему, и вы блаженны; потому что, последуя учению слова Божия, идете путем спасения и, по окончании земной жизни, надеетесь, по обетованию Господа, наследовать жизнь вечную. Господь говорит: аминь, аминь глаголю вам, яко слушали словесе Моею, и веруяй Пославшему Мя, имать живот вечный и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот (Ин. 5, 24). (Составлено с дополнениями по «Проповедям» Евсевия, архиепископа Могилевского, т. I, изд. 1870 г.).

Двенадцатый день

Свв. мученики Пров, Тарах, Андроник >(Беспечность о вечном спасении)

I. Свв. мученики Пров, Тарах и Андроник, память коих совершается ныне, пострадали при Диоклетиане. Они были приведены на суд в киликийский город Тарс, к правителю области Нумерию Максиму. Прежде всех подвергли суду Тараха. На неоднократный вопрос: «Как имя твое?» он постоянно отвечал: «Я – христианин. Это имя для меня дороже и славнее, нежели имя, данное родителями. Но если нужно знать и то имя, – я называюсь Тарахом». Подвергнув его бичеваниям и видя его упорство, судья велел посадить его в темницу. Другой христианин, Пров, на вопрос об имени, отвечал: «Имя мое первое и честнейшее – христианин; другое же имя, данное людьми, – Пров». На обещание милостей и даров от царя, за отречение от веры, Пров сказал: «Я не ищу милостей; я сам был богат и оставил богатство, чтобы служить Богу истинному». Судья велел предать его мукам. Потом привели Андроника, одного из почетнейших граждан Ефеса. Когда и он на данные ему вопросы дал такие же отвиты, его также заключили в темницу. Потом все три мученика были подвергаемы новым допросам, пыткам и мучениям. Когда им угрожали смертью, они говорили: «Умирают те, которые творят зло; но мы оживем на небесах, ибо Господь – воскресение наше. Не надейтесь отвратить нас от Бога; мы всем сердцем служим Ему, и не боимся угроз». Судья, потеряв всякую надежду склонить их к отречению, осудил их на съедение зверям. Но звери их не тронули.

II. Свв. мученики Тарах, Пров и Андроник весьма живо помнили о вечной жизни и деятельно готовились к ней, причем спасительная мысль о вечной жизни на небесах, как видели мы из их краткого жития, поддерживала их во все время страданий за Иисуса Христа.

Думаем ли мы о вечной жизни после нашей смерти?

Приготовляемся ли к новому жилищу на небе, к образу бытия высшего и нескончаемого? Так мало думаем, что этот предмет вовсе не принадлежит к обыкновенному кругу нашего размышления. Странность непостижимая! Беспечность удивительная! Предстоит ли какой путь в страну отдаленную: сколько сборов и приготовлений! Мы стараемся заранее узнать то место, в которое отправимся, кто там живет, какие обычаи, какая природа, какие удобства и неудобства жизни; стараемся иметь в запасе все, что может быть для нас пригодно, заводим предварительно там связи и знакомства.

А вступить в вечность? А запастись тем, что там будет для нас необходимо? А освободиться заблаговременно от того, что там нетерпимо? О сем нет у нас ни мысли, ни заботы…

а) Что значит это? Уж не неверие ли в жизнь будущую? Но как не верить этому, когда самая здешняя жизнь наша явно есть только начало, необходимо предполагающее продолжение? Как не верить в жизнь за гробом, когда в лучшие минуты нашей жизни мы сами не только чувствуем, что внутри нас есть нечто не от сего мира, но, можно сказать, уже предвкушаем ту жизнь, которая ожидает нас в вечности?

б) Или, может быть, иной мыслит, что все равно, как ни вступить в вечность, приготовившись к тому, или не готовясь нисколько? Но рассуждать таким образом значит быть маломысленнее дитяти. Ибо, явно, жизнь будущая должна состоять в тесной и непосредственной связи с настоящею, как плод с цветом, как цвет со стеблем. Что посеяно здесь, то будет пожато там. Сеявый в плоть,