Полное собрание текстов - [28]

Это безумье верша, но оно воспять невозвратно.

Тяжкие мне тогда божество ниспослало деянья.

Друг, возьми же скорей червленые пурпуром вожжи —

Сих быстроногих коней и, дерзанье в груди воздымая,

Стойко владей колесницей и мощью коней быстроногих,

Не устрашась грохотанием мужеубийцы Ареса,

Рыщет который, крича обуянно, по роще священной

100 Феба-владыки далекоразящего Аполлона, —

Истинно он премного могуч и сражения алчет».

Так ему промолвил в ответ Иолай безупречный:

«Много, родимый, дает отец и бессмертных и смертных

Чести твоей главе, а с ним и Твердевздыматель

Бычий[207], что держит фиванскую твердь в попеченье о граде,

Ибо такого могучего, столь же великого мужа

В руки твои ведут, да стяжаешь ты громкую славу!

Ныне ж во крепкую бронь облачись, дабы поскорее

Нам, своей колесницей с Аресовой сринувшись близко,

110 В битву вступить: ему ни бесстрашного Зевсова сына,

Ни Ификлида не ввергнуть во страх, но сам обратится

В бегство от двух сынов безупречного Алкеида[208],

Кои теперь пред ним недалеко и жаждут воздвигнуть

Бранную схватку, что пиршества им премного милее».

Так он рек, и ему улыбнулась Гераклова сила,

Духом ликуя, — ведь оный весьма сообразное молвил.

И ответствовал так, устремляя крылатые речи:

«О, Иолай-воитель, Зевесов питомец! Уж близко

Бой суровый. Как прежде ты подле стоял мощнодухий,

120 Так и теперь Арионом[209], великим конем черногривым,

Правь, направляя повсюду, и мне помоги, сколь сумеешь».

Так промолвив, поножи из горной сияющей меди —

Дар преславный Гефеста — вокруг наложил на голени,

Панцирем сразу затем облек могучие перси,

Многоискусным, прекрасным, златым — его даровала

Зевсова дочерь Паллада[210] Афина, когда собирался

Ко изнурительным подвигам он устремиться впервые.

На рамена возложил железо, оплот от несчастья,

Взметчивый муж и просторный колчан вкруг груди по оплечью

130 Сзади навесил, где много стрел внутри пребывало —

Гибели гласозабвенной подателей цепенящих:

Гибель несли пред собою и слезы несчетные людям.

Были точены посредь и предлинны, в своем окончанье

Хищного флегия[211] мрачным пером они сокрывались.

Мощное взял он копье, повершенное жаркою медью,

Шлем на могучую голову пышнотворенный надвинул,

Вдоль облегавший чело, — адамантовой[212] стали изделье —

Шлем такой возложил на главу Геракл богоравный.

Описание щита

В руки он щит пестроблещущий взял, который ни разу

140 Дальний иль ближний удар не пронзил — восхищение взору.

Весь по кругу эмалию белой и костью слоновой,

Светлым он мерцал янтарем и притом излучался

Златом блестящим, его пробегали полоски лазури.

Был посредине дракон и страх от него несказанный:

Часто взирал он очами, из коих светилося пламя,

Полнилась пасть его от зубов, белевших рядами,

Неумолимых и грозных. Вверху над ужасной главою

Грозная Распря витала, к сраженью мужей побуждая,

Страшная, — разум и мысли она у мужей отнимает,

150 Кои противу Зевесова сына воздвигли сраженье.

Оных души в землю уже погрузились к Аиду,

Кости же их, лишенные кожи, изгнившей вкруг членов,

Сириус[213] в черной пыли жарким лучом растлевает.

[Там Напор и Отпор вблизи изваяны были,

Там и Рокот, и Ужас, и Мужеубийство пылало,

Там и Смятенье, и Распря метались, и лютая Гибель,

Свежею раной смиряя живых, а иных и без раны,

Третьих — уже убиенных — сквозь битву влачила за ноги,

Тканью, багровой от крови людской, укутала плечи[214],

160 Грозным взором глядя и криком вопя исступленным.]

Были там головы змей, несказанно ужасных и страшных,

Счетом двенадцать, что племя людей на земле устрашают,

Кои против Зевесова сына воздвигли сраженье.

Шло от зубов скрежетанье, во битву когда устремлялся

Амфитриониад[215], и чудесно сверкало ваянье, —

Словно пятна являлись взиравшим на грозных драконов:

Синими спины казались, и сумрачно пасти чернели.

Там же и вепрей дикое стадо, и львы недалече,

Кои взирали на них и, злобой ярясь, нападали,

170 Друг на друга бросались рядами: ни стая, ни стадо

Страха не знали, но выи щетинили те и другие.

Вот уж лев огромный повержен, а рядом и вепрей

Дух испускающих двое, — и черная с них изобильно

Наземь кровь изливалась. Выи назад запрокинув,

Там лежали они, убиенные страшными львами.

Пуще еще устремлялись иные, яряся сраженьем,

Те и другие — и дикие вепри, и львы буйнооки.

Там же сражение шло копьеборных воев-лапифов[216]:

Вкруг там были владыка Кеней и Дриант с Пирифоем,

180 Там и Гоплей, и Эксадий, Фалер совокупно с Пролохом,

Там и Мопс Ампикид, Титаресий — Аресова отрасль,

Там и сын Эгеев Тесей, бессмертным подобный, —

Из серебра их тела, а брони вкруг тела златые.

Им противу с другой стороны устремлялись кентавры:

Вкруг там великий Петрей со птицепровидцем Асболом,

Там и Аркт, и Урей, и с ними Мимант черновласый,

Там и два Певкеева сына — Дриал с Перимедом, —

Из серебра их тела, но сосны во дланях златые.

Соустремленно они — воистину, словно живые, —

190 Между собою сошедшись, разили копьем иль сосною.

Там быстроногие кони грозного бога Ареса

Встали златые. Доспехосовлечный Арес-погубитель

В дланях имел копие и передним приказывал воям,

Сам от крови пурпурный, как будто сражал он живущих,

На колесницу взошед, а Ужас вместе со Страхом

Подле стояли, во схватку мужей углубиться желая.