Полное собрание стихотворений - [14]

Шелестящих под ногами

В полуночной тишине,

Отвечающей луне

Утомительными снами

И тревожными мечтами.

7 декабря 1895

«Мне страшный сон приснился...»

Мне страшный сон приснился,

Как будто я опять

На землю появился

И начал возрастать,

И повторился снова

Земной ненужный строй

От детства голубого

До старости седой:

Я плакал и смеялся,

Играл и тосковал,

Бессильно порывался,

Беспомощно искал...

Мечтою облелеян,

Желал высоких дел, —

И, братьями осмеян,

Вновь проклял свой удел.

В страданиях усладу

Нашел я кое-как,

И мил больному взгляду

Стал замогильный мрак,

И, кончив путь далекий,

Я начал умирать, —

И слышу суд жестокий:

«Восстань, живи опять!»

12 декабря l895

«Кинул землю он родную...»

Кинул землю он родную

И с женой не распрощался.

Из одной земли в другую

Долго молодец шатался.

Наконец в земле литовской

Счастье парню привалило

И удачей молодцовской

Вдосталь наделило.

Был он конюхом сначала,

Полюбился королеве,

И она его ласкала, —

А потом повис на древе,

Потому что проследили,

Донесли и уличили!

Суд был строгий и короткий:

Королеву заточили,

Парня в петле удавили

Под ее окном с решеткой.

7 января 1896

«Нa гулких улицах столицы...»

Нa гулких улицах столицы

Трепещут крылья робкиих птиц,

И развернулись вереницы

Угрюмых и печальных лиц.

Пол яркой маской злого света

Блестит торжественно глазет.

Идет, вся в черное одета,

Жена за тем, кого уж нет.

Мальчишки с песнею печальной

Бредут в томительную даль

Пред колесницей погребальной,

Но им покойника не жаль,

28 – 29 января 1896

«Вдали, над затравленным зверем...»

Вдали, над затравленным зверем,

Звенит, словно золотом, рог.

Не скучен боярыне терем,

И взор ее нежен и строг.

Звенит над убитым оленем,

Гремит торжествующий рог.

Коса развилась по коленям,

И взор и призывен, и строг.

Боярин стоит над добычей,

И рог сладкозвучен ему.

О, женский лукавый обычай!

О, сладкие сны в терему!

Но где же, боярин, твой кречет?

Где верный сокольничий твой?

Он речи лукавые мечет,

Целуясь с твоею женой.

1 – 2 февраля 1896

«Расцветайте, расцветающие...»

Расцветайте, расцветающие,

Увядайте, увядающие,

Догорай, объятое огнем, —

Мы спокойны, не желающие,

Лучших дней не ожидающие,

Жизнь и смерть равно встречающие

С отуманенным лицом.

25 февраля 1896

«Дорогой скучно-длинною...»

Дорогой скучно-длинною,

Безрадостно-пустынною,

Она меня вела,

Печалями изранила,

И разум отуманила,

И волю отняла.

Послушен ей, медлительной,

На путь мой утомительный

Не жалуясь, молчу.

Найти дороги горные,

Веселые, просторные,

И сам я не хочу.

Глаза мои дремотные

В виденья мимолетные

Безумно влюблены.

Несут мои мечтания

Святые предвещания

Великой тишины.

9 – 10 марта 1896

«Вывески цветные...»

Вывески цветные,

Буквы золотые,

Солнцем залитые,

Магазинов ряд

С бойкою продажей,

Грохот экипажей, —

Город солнцу рад.

Но в толпе шумливой,

Гордой и счастливой,

Вижу я стыдливой,

Робкой нищеты

Скорбные приметы:

Грубые предметы,

Темные черты.

18 марта 1896

«Имена твои не ложны...»

Имена твои не ложны,

Беспечальны, бестревожны, —

Велика их глубина.

Их немолчный, темный шепот,

Предвещательный их ропот

Как вместить мне в письмена?

Имена твержу, и знаю,

Что в ином еще живу,

Бесполезно вспоминаю

И напрасно я зову.

Может быть, ты проходила,

Не жалела, но щадила,

Не желала, но звала,

Грустно взоры опускала,

Трав каких-то все искала,

Находила и рвала.

Может быть, ты устремляла

На меня тяжелый взор

И мечтать не позволяла

Про победу и позор.

Имена твои все знаю,

Ими день я начинаю

И встречаю мрак ночной,

Но сказать их вслух не смею,

И в толпе людской немею,

И смущен их тишиной.

19 марта 1896

«Грустные взоры склоняя...»

Грустные взоры склоняя,

Светлые слезы роняя,

Ты предо мною стоишь.

Только б рыданья молчали, —

Злые лобзанья печали

Ты от толпы утаишь.

Впалые щеки так бледны.

Вешние ль грозы бесследны,

Летний ли тягостен зной,

Или на грех ты дерзаешь, —

Сердце мое ты терзаешь

Смертной своей белизной.

20 марта 1896

«Запах асфальта и грохот колес...»

Запах асфальта и грохот колес,

Стены, каменья и плиты...

О, если б ветер внезапно донес

Шелест прибрежной ракиты!

Грохот на камнях и ропот в толпе, —

Город не хочет смириться.

О, если б вдруг на далекой тропе

С милою мне очутиться!

Ясные очи младенческих дум

Сердцу открыли бы много.

О, этот грохот, и ропот, и и шум —

Пыльная, злая дорога!

21 – 30 марта 1896

«Одиночество – общий удел...»

Одиночество – общий удел,

Да не всякий его сознает, —

Ты себя обмануть не хотел,

И оно тебе ад создает.

И не рад ты, и рад ты ему,

Но с броской безутешной твоей

Никогда не пойдешь ни к кому —

И чего б ты просил у людей?

Никому не завидовал ты,

Пожелать ничего ты не мог,

И тебя увлекают мечты

На просторы пустынных дорог.

18 апреля 1896

«Царевной мудрой Ариадной...»

Царевной мудрой Ариадной

Царевич доблестный Тезей

Спасен от смерти безотрадной

Среди запутанных путей:

К его одежде привязала

Она спасительную нить, —

Перед героем смерть стояла,

Но не могла его пленить,

И, победитель Минотавра,

Свивая нить, умел найти

Тезей к венцу из роз и лавра

Прямые, верные пути.

А я – в тиши, во тьме блуждаю,

И в Лабиринте изнемог,

И уж давно не понимаю

Моих обманчивых дорог.

Все жду томительно: устанет

Судьба надежды хоронить,

Хоть перед смертью мне протянет

Путеводительную нить, —

И вновь я выйду на свободу,

Под небом ясным умереть

И, умирая, на природу

Глазами ясными смотреть.