Полное собрание стихотворений - [115]

Люди встают, омывают члены свои,

Облекаются в ризы свои.

Воздевают руки, молятся;

И выходит человек на работу свою.

Всякий скот пасется на пастбище,

Всякий злак зеленеет в полях;

Птицы порхают над гнездами,

Подымают крылья, как длани манящие;

Всякий ягненок прыгает,

Всякая мошка кружится:

Жизнью твоей оживают, Господи!

Лодки плывут вверх и вниз по реке;

Все пути тобой открываются.

Рыбы пляшут в воде пред лицом твоим;

Проникают лучи твои в сердце морей.

Ты образуешь зародыш в теле жены,

В теле мужа семя творишь.

Сохраняешь дитя во чреве матери,

Утешаешь его, чтоб не плакало,

Прежде чем его утешит мать.

Шевелится ли птенчик в яйце своем —

Ты даешь ему дыхание

И силу разбить скорлупу.

Выходит он из яйца, шатается,

А голосом своим уже зовет тебя.

Как многочисленны дела твои, Господи,

Как сокровенны, Единый, Ему же нет равного!

Создал ты землю по сердцу твоему,

Когда никого с тобой не было в вечности;

И человеков создал, и скотов полевых,

И ходячее на ногах по земле,

И парящее на крыльях в воздухе.

Создал Сирию, Нубию, а также Египет.

Каждый народ утвердил ты в земле его,

Каждому все сотворил на потребу,

Меру жизни и пищу отмерил им,

Разделил племена их по говору,

И по цвету лица, и по образу.

Нил извел ты из мира подземного,

Да насытишь благами людей твоих;

Нил другой сотворил ты на тверди небес,

Чтобы воды его низвергались дождем,

Напояли диких зверей на горах

И поля и луга орошали.

Как велики дела твои, Господи!

Нил небесный ты дал чужеземцам,

Нил подземный – египтянам.

Кормишь всякий злак, как дитя свое.

Времена года ты создал для тварей своих:

Зиму – да прохлаждаются,

Лето – да вкушают тепло твое.

Создал небеса далекие,

Дабы созерцать из них всю тварь свою.

Приходишь, уходишь, возвращаешься

И творишь из себя, из Единого,

Тысячи тысяч образов:

Племена, города и селенья,

И поля, и дороги, и реки, —

Видят все вечное солнце твое.

Твой восход – им жизнь, твой закат – им смерть.

Когда полагал основание земли,

Открыл ты мне волю свою,

Сыну своему, вечно сущему, от Отца исходящему…

Ты, Отец, в сердце моем,

И никто тебя не знает,

Знаю только я, твой сын,

Ахенатон Уаэнра!

Радость-Солнца, Сын-солнца-единственный!

<1926>

«Плавает лебедь в воде замерзающей…»

Плавает лебедь в воде замерзающей,

Но уже с трудом;

Скоро сожмет ее лед мерцающий

Мертвым кольцом.

Выйдет на лед птица белая,

Будет скользить.

Глупая, бедная,

Не умеет ходить.

А звездная тайна полночная,

Как улыбка моя.

И падает лебедь беспомощно,

Как я, как я!

<1926>

Вдруг

Иногда бывает так скучно,

Что лучше бы на свет не смотреть,

Как в подземном склепе, душно,

И мысль одна: умереть!

Может быть, России не будет, —

Кто это понял до дна?

Разве душа забудет,

Разве забыть должна?

И вдруг все меняется чудно,

Сердце решает: «пусть!»

И легко все, что было так трудно,

И светла, как молитва, грусть.

Кто сотрет главу Змия, —

Знаю, веря, любя.

Только из рук Господних, Россия,

Только из них мы примем тебя!

1928

Сонное

Что это – утро, вечер?

Где это было, не знаю.

Слишком ласковый ветер,

Слишком подобное раю,

Все неземное – земное.

Только бывает во сне

Милое небо такое, —

Синее в звездном огне.

Тишь, глушь, бездорожье,

В алых маках межи.

Русское, русское – Божье

Поле зреющей ржи!

Господи, что это значит?

Жду, смотрю не дыша,

И от радости плачет,

Богу поет душа.

1928

Одуванчики

«Блаженны нищие духом...»

Небо нагорное сине;

Верески смольным духом

Дышат в блаженной пустыне;

Белые овцы кротки,

Белые лилии свежи;

Геннезаретские лодки

Тянут по заводи мрежи.

Слушает мытарь, блудница,

Сонм рыбаков Галилейских;

Смуглы разбойничьи лица

У пастухов Идумейских.

Победоносны и грубы,

Слышатся с дальней дороги

Римские медные трубы...

А Равуни босоногий

Все повторяет: «Блаженны...»

С ветром слова улетают.

Бедные люди смиренны, —

Что это значит, не знают.

Слушают, не разумея;

Кто это, сердце не спросит.

Ветер с холмов Галилеи

Пух одуванчиков носит.

«Блаженны нищие духом...»

Кто это, люди не знают,

Но одуванчики пухом

Ноги Ему осыпают.

1928

Я не был счастлив никогда

Я не был счастлив никогда,

Из чаши сладостной я не пил.

Так за годами шли года;

Огонь потух, остался пепел.

И в вечер поздний и туманный

Огня у пепла не прошу,

Лишь теплотой благоуханной,

Склонясь к нему лицом, дышу.

О, пусть же все несовершенно, —

Во всем – таинственная весть,

И Бога моего смиренно

Благодарю за все, что есть.

1929

Главное

Доброе, злое, ничтожное, славное, —

Может быть, это все пустяки,

А самое главное, самое главное,

То, что страшней даже смертной тоски, —

Грубость духа, грубость материи,

Грубость жизни, любви – всего;

Грубость зверихи родной, Эсэсэрии, —

Грубость, дикость – и в них торжество.

Может быть, все разрешится, развяжется?

Господи, воли не знаю Твоей,

Где же судить мне? А все-таки кажется,

Можно бы мир создать понежней!

<1930>

Пятая

Бедность, Чужбина, Немощь и Старость,

Четверо, четверо, все вы со мной,

Все возвещаете вечную радость —

Горю земному предел неземной.

Темные сестры, древние девы,

Строгие судьи во зле и добре,

Сходитесь ночью, шепчетесь все вы,

Сестры, о пятой, о старшей Сестре.

Шепот ваш тише, все тише, любовней;

Ближе, все ближе звездная твердь.

Скоро скажу я с улыбкой сыновней:

Здравствуй, родимая Смерть!

<1930>

Легенды и поэмы

Восточный миф

Взлелеянный в тиши чертога золотого,

Царевич никогда не видел мук и слез,