Полное собрание стихотворений - [24]

See the flash, the under-light, of bared swords

-Whirling gleams like wee shells

Deep in the streams of the universe

Bend and see a people, 0, God,

A people rebuked, accursed,

By him of the many lungs

And by him of the bruised weary war-drum

(The chanting disintegrate and the two-faced eagle)

Bend and mark our steps, O, God.

Mark well, mark well,

Father of the Never-Ending Circles

And if the path, the new path, lead awry

Then in the forest of the lost standards

Suffer us to grope and bleed apace

For the wisdom is thine.

Bend and see a people, 0, God,

A people applauded, acclaimed,

By him of the raw red shoulders

The manacle-marked, the thin victim

(He lies white amid the smoking cane)

[NO STANZA BREAK]

- And if the path, the path, leads straight

Then - 0, God - then bare the great bronze arm;

Swing high the blaze of the chained stars

And let look and heed

(The chanting disintegrate and the two-faced eagle)

For we go, we go in a lunge of a long blue corps

And - to Thee we commit our lifeless sons,

The convulsed and furious dead.

(They shall be white amid the smoking cane)

For, the seas shall not bar us;

The capped mountains shall not hold us back

We shall sweep and swarm through jungle and pool,

Then let the savage one bend his high chin

To see on his breast, the sullen glow of the

death-medals

For we know and we say our gift.

His prize is death, deep doom.

(He shall be white amid smoking cane)

Всеведущий Бог, услышь в ночи войны

Рокочущие голоса народа;

Во мрачной стремнине тьмы

Разгляди вспышки, дальний блеск обнаженных

мечей,

Кружащиеся отблески, подобные маленьким

ракушкам

На дне вселенной.

Нагнись и вглядись в людей, Боже,

В людей, заклейменных позором,

Проклятых тысячами уст,

Тысячами надтреснутых однозвучных барабанов

войны

(Поющая смерть и двуглавый орел).

Нагнись и замечай наш путь, Боже,

Замечай, старательно замечай,

Создатель Замкнутых Кругов.

И если тропа, новая тропа, ведет под откос,

Тогда в дремучем лесу утраченных ориентиров

Заставь нас брести на ощупь и вскоре истечь

кровью,

Ибо Твое достояние - мудрость.

Нагнись и вглядись в людей, Боже,

В людей, которым рукоплещет и поет хвалу

Вон тот изможденный, искалеченный кандалами

страдалец

С израненным, кровоточащим торсом

(Он лежит бледный среди дымящегося хвороста).

Если же тропа, новая тропа, ведет прямо

Тогда, Боже, взмахни своей бронзовой рукой

И смети с небосвода огни созвездий,

Чтобы люди смотрели и содрогались

(Поющая смерть и двуглавый орел).

Ведь мы идем, шагаем длинной вереницей

голубых полков,

Вверив Тебе наших бездыханных сыновей,

Страшных, скрюченных мертвецов

(Они будут лежать бледные среди дымящегося

хвороста).

Моря не остановят нас,

Заснеженные горы не заставят повернуть назад.

Мы прорвемся, пройдем сквозь джунгли,

преодолеем реки,

А потом заставим дикаря склонить гордую голову,

Чтобы разглядеть на груди зловещее рдение

медалей смерти

Мы ведь знаем и восхваляем наши дары.

Его награда - смерть, неотвратимая гибель

(Он будет лежать бледный среди дымящегося

хвороста).

Пер. Анатолия Кудрявицкого

- 130

A grey and boiling street

Alive with rickety noise.

Suddenly, a hearse,

Trailed by black carriages

Takes a deliberate way

Through this chasm of commerce;

And children look eagerly

To find the misery behind the shades.

Hired men, impatient, drive with a longing

To reach quickly the grave-side, the end of

solemnity.

Yes, let us have it over.

Drive, man, drive.

Flog your sleek-hided beasts,

Gallop - gallop - gallop.

Let us finish it quickly.

Серая бурлящая улица,

Неумолчный гул и нездоровое оживление.

Вот черная карета

С прицепленным катафалком

Кое-как пробирается

Сквозь это торжище,

И дети жадно всматриваются,

Пытаясь разглядеть Горе за занавесками.

Служители нервничают, торопятся

Поскорее добраться до кладбища,

последней обители всего сущего.

Да, давайте кончать с этим.

Погоняй, кучер, погоняй,

Нахлестывай скотинку по лоснящейся шкуре.

Галопом... галопом... галопом.

Покончим с этим скорее.

Пер. Анатолия Кудрявицкого

Серая, бурливая улица,

Пульсирующая грохотом.

Вдруг - похоронный кортеж,

Несколько черных карет,

С трудом прокладывающих путь

Через бездну бизнеса.

И мальчишки пытаются рассмотреть

Чужое горе за занавесками.

Наемные люди гонят и в хвост и в гриву,

Торопятся к кладбищу, к концу этой церемонии.

Да, кончай это дело.

Гони, кучер, гони.

Хлещи лоснящихся тварей.

Галоп - галоп - галоп.

Покончим с этим быстрее.

Пер. Владимира Британишского

- 131

Bottles and bottles and bottles

In a merry den

And the man smiles of women

Untruthing licence and joy.

Countless lights

Making oblique and confusing multiptiplication

In mirrors

And the light returns again to the faces.

* * * * * * * * * * * * * * * *

A cellar, and a death-pale child.

A woman

Ministering commonly, degradedly,

Without manners.

A murmur and a silence

Or silence and a murmur

And then a finished silence.

The moon beams practically upon the cheap bed.

An hour, with it's million trinkets of joy or pain,

Matters little in cellar or merry den

Since all is death.

Бутыли,бутыли,бутыли

В доме веселья,