Полное собрание стихотворений - [33]

Р о д о п а

Увы! Креузы он колени обнимает,

Лишь с нею говорит и с нею лишь пылает.

М е д е я

Кровь вероломного Медея отомстит.

Умрет мой враг! и что за страх меня томит?

Давно ль и от чего Медея робкой стала?

Иль брата лишь убить рука ее дерзала?

Невинных поражать нетрудно было ей,

Так пощажу ль того, кто смертный мой злодей.

Пусть гибнет!.. но увы, какое ослепленье!

Чтоб он погиб, герой, любовь, мое творенье,

Предмет моих трудов, забот, злодейств самих.

Нет, нет, он не умрет, он мука дней моих!

Его Креон склонил на брак, мне не стерпимый,

В Креона обратим мы гнев неумолимый:

Тиран лишил меня супруга моего,

И месть ужасная да поразит его!

Р о д о п а

Умерь, царица, ты жестокое мученье;

Ах, удержись, иль скрой души твоей волненье!

Я слышу шум. Идут, сей нервный гнев сокрой.

Царица, вот Креон, враг ненавистный твой!

Я В Л Е Н И Е III

Медея, Родопа, Креон.

К р е о н

Язон и дочь моя уже судьбу свершили,

И граду торжество их брака известили.

Медея! как твоя судьбина не грустна,

Язона и меня оставить ты должна.

Здесь радости твое лишь сердце потревожат;

Оставь сии места, пусть мук они не множат.

Покорствуя судьбе, оставь ты мой народ,

Пусть в пристань верную тебя судьба ведет.

Того Акаст, Коринф и просят, и желают,

И мир ценою сей друг другу обещают,

Сей мир положишь ты обытием твоим.

Вотще противился б я подданым моим;

К тебе их ненависть с днем каждым возрастает,

Их злобы и моя вся власть не обуздает.

Какой ярем народ в пылу не сокрушит?

Сей яростный поток чей остановит щит?

Ты, необузданных страшася исступленья,

В одном изгнании ищи себе спасенья.

То рок тебе велит, покой наш, жизнь твоя.

Вот что, для польз твоих, открыть счел нужным я.

М е д е я

За дивное твое благодарю старанье!

Супруга отнял ты, и на конец изгнанье

Ты ж назначаешь мне; скажи мне, за какой

Проступок мой у вас так милосерд со мной?

К р е о н

Медея ли своих не знает преступлений?

М е д е я

Но кто тебе вручил права для угнетений?

Тираны подданных насилием разят;

Коль сам судить меня ты хочешь унижаться,

То осуждай, или — позволь мне оправдаться.

Не знаю, что меня бесславит пред тобой,

Но вот мои вины: будь судия ты мой.

Я сих вождей спасла, бессмертью обреченных.

Цвет лучший Греции, богами порожденных.

Добыл ли без меня руно златое он,

Сей образец вождей, сей славимый Язон?

Иль славу он мою сокрыл перед тобою?

Коль он на то дерзнул, так я сама открою:

В дубраве мрачной, где луч дневный не светил,

Ужаснейший дракон руно сие хранил.

Оно — священное Арея достоянье,

И исполнял дракон небесных завещанье.

Он сладким никогда не наслаждался сном,

И нестерпимым взор его горел огнем.

Равно и день и ночь он, гибелью грозящий,

Бродил неистовый и ужас разносящий.

Два яростных вола, созданье злых небес,

Оберегали вход в таинственный сей лес.

Дыханье их огнем окрестность заливало;

И необузданных, смирить их надлежало;

И должно было зреть — вдруг из змеи зубов,

Рождаемых землей, сонм яростных бойцов,

И, кровью дышащих, их победить ужасных!

Кто, смертный или бог, героев спас несчастных?

Я, победив судьбу, героев сих спасла,

Я сохранила их, я славой обрекла.

И, забывая всё: отечество, державу,

И собственный покой, и собственную славу,

В награду — я из них искала одного;

Владейте всем, а мне оставьте вы его!

К е р о н

Итак, по сим словам невинна ты душою.

Ужасных дел твоих — одна любовь виною.

Медея, чтоб спасти любви своей предмет,

Злодейством рук своих наполнила весь свет.

Но мы не чувствуем признательности правой.

Мы ей обязаны и жизнею и славой,

Эллада целая…

М е д е я

Обязана мне всем!

И подвигов моих не наградит ничем.

И что в притворной мне, бесчувственной к награде?

Я жертвовала всем Язону, не Элладе,

И слишком дорого купила я его.

За что ж меня лишать супруга моего?

Почто его, Креон, со мной не изгоняешь?

Виновны оба мы, за что ж его караешь?

К р е о н

Медея, воздержись невинных обвинять

И именем своим героя унижать.

Язон не разделял преступных замышлений.

М е д е я

Нет! — он пожал плоды с злодейств и преступлений,

Которых всех виной единственно был он.

Коль я преступница, преступник и Язон!

Почто ж, тиран меня одну ты обвиняешь?

К р е о н

Медея! ты мой гнев невольно возбуждаешь.

Страшись!

М е д е я

И ты, Креон, давно мой возбудил.

Иди, не помышляй, чтобы меня склонил

Вымаливать твое презренное жаленье.

Мое ты отнял все, но мне осталось мщенье

К р е о н

Ах! долго гневу я противиться хотел.

Оставь, скиталица, немедля свой предел,

Избавь собой ты нас ужасного созданья;

Здесь воздух заражен от твоего дыханья.

Очисти ты Коринф, и в варварских странах

С злодейством выдвори ты Божий гнев и страх.

В Колхиде рассевай и ужасы и чары,

Там ускоряй небес медлительные кары.

Беги — и навсегда оставь ты мой предел,

Чтоб с утренней зарей я здесь тебя не зрел.

Или — останься здесь, презри мои веленья,

И завтра здесь падешь ты жертвою мученья!

Решись и избирай.

(Уходит.)

Я В Л Е Н И Е IV

Медея, Родопа

М е д е я

Тиран, решилась я!

Так, завтра не узрит меня земля твоя;

Но не гордись еще, я удалюсь со славой.

Воздвигну я себе здесь памятник кровавый,

Который с трепетом народ узрит:

В прах мстительный мой гром град сей обратит.

Но как? ужель и он, и сам Язон коварный,

С Креоном согласясь?..

Р о д о п а

Вот он, неблагодарный.