Полное собрание стихотворений - [29]

Но днем оно пред нами совершилось!

Вы слышали ль, как заступился Бог

За православную державу нашу,

Как сжалился он над Москвой горящей,

Над бедною землею, не посевом,

А вражьими ватагами покрытой -

И раннюю зиму послал нам в помощь,

Зиму с морозами, какие только

В Николин день да около Крещенья

Трещат и з’а щеки и уши щиплют?

Свежо нам стало, а французам туго!

И жалко и смешно их даже вспомнить!

Окутались от стужи чем могли,

Кто шитой душегрейкой, кто лохмотьем,

Кто ризою поповской, кто рогожей,

Убрались все, как святочные хари,

И ну бежать скорее от Москвы!

Недалеко ушли же. На дороге

Мороз схватил их и заставил ждать

Дня судного на месте преступленья:

У Божьей церкви, ими оскверненной,

В разграбленном амбаре, у села,

Сожженного их буйством! — Мы, бывало,

Окончив трудный переход, сидим,

Как здесь, вокруг огня и варим щи,

А около лежат, как это стадо,

Замерзлые французы. Как лежат!

Когда б не лица их и не молчанье,

Подумал бы, живые на биваке

Комедию ломают. Тот уткнулся

В костер горящий головой, тот лошадь

Взвалил, как шубу на себя, другой

Ее копыта гложет; те ж, как братья,

Обняли крепко и друг в друга зубы

Вонзили, как враги!

П а с т у х и

Ух! Страшно, страшно!

С о л д а т

А между тем курьерский колокольчик,

Вот как теперь, и там гремит, и там

Прозвякнет на морозе; отовсюду

Везут известья о победах в Питер

И в обгорелую Москву.

1-й п а с т у х

Э, братцы,

Смотрите, вот и к нам тележка скачет,

И офицер про что-то ямщику

Кричит, ямщик уж держит лошадей;

Не спросят ли о чем нас?

С о л д а т

Помоги

Мне встать: солдату вытянуться надо…

О ф и ц е р

(подъехав)

Огня, ребята, закурить мне трубку!

С о л д а т

В минуту, ваше благородье!

О ф и ц е р

Ба!

Товарищ, как ты здесь?

С о л д а т

К жене и сестрам

Домой тащутся, ваше благородие!

За рану в чистую уволен!

О ф и ц е р

С богом!

Снеси ж к своим хорошее известье:

Мы кончили войну в столице вражьей,

В Париже русские отмстили честно

Пожар московский! Ну, прости, товарищ!

С о л д а т

Прощенья просим, ваше благородье!

Офицер уезжает.

Благословение Господне с нами

Отныне и вовеки буди! Вот как

Господь утешил матушку Россию!

Молитесь, братцы, Божьи чудеса

Не совершаются ль пред нами явно!

<1829>

ИЗОБРЕТЕНИЕ ВАЯНИЯ (Идиллия)

(Посвящается В. И. Григоровичу)

«В кущу ко мне, пастухи и пастушки, в кущу скорее,

Старцы и жены, годами согбенные, к чуду вас кличу!

Боги благие меня, презренного девой жестокой,

Дивно возвысили! Слабые взоры мои усладились

Светлым небесным виденьем! Персты мои совершили,

Смертные, дело бессмертное! Зов мой услышав, бегите

В кущу ко мне, пастухи и пастушки! В кущу скорее,

Старцы и жены, годами согбенные! К чуду вас кличу!»

Так по холмам и долинам бегал и голосом звонким

Кликал мирно пасущих стада пастухов ионийских

Ликидас юный, из розовой глины творивший искусно

Чаши, амфоры и урны печальные, именем славный,

Пламенным сердцем несчастный! Любовь без раздела — несчастье!

Ликидас, всеми любимый, был презрен единой пастушкой,

Злою Харитой, которою он безрассудно пленился!

— Образ Хариты! Харита живая! Харита из глины! -

Разом вскричали вбежавшие в кущу. Крики слилися

В радостный вой, восходящий до неба, и в узкие двери,

Словно река, пастухи потекли, толпа за толпою.

«Други, раздайтесь! — им Ликидас молвил. — Так, образ Хариты,

Девы жестокой, вы видите! Боги сей подвиг великий

Мне помогли совершить и глину простую в небесный

Облик одели, но в прочности ей отказали. Раздайтесь,

Други, молю вас! Может иной, в тесноте продираясь,

Вдруг без намеренья ринуться прямо на лик сей и глину

Смять и меня еще в злейшую долю повергнуть! Садитесь,

Крайние, вы же все замолчите, вам чудо скажу я!

Много дней и ночей, томим безнадежной любовью,

Сна не знал я, пищи не брал и дела не делал.

Словно призрак печальный, людей убегая, блуждал я

Вдоль по пустынному брегу морскому; слушал стенанье

Волн и им отвечал неутешным рыданьем. Нынче

Ночью — как и когда, не припомню — упал на песок я,

Кто-то плечо мое тронул, и будит меня и приятно

На ухо шепчет: «Ликидас, встань! Подкрепи себя пищей,

В кущу иди и за дело примися! Что сотворишь ты,

Вечной Киприде в дар принеси: уврачует богиня

Сердце недужное!» Взоры я поднял — напрасно. Поднялся -

Нет никого ни вблизи, ни вдали. Но советы благие

В сердце запали послушное: в кущу иду я и глину

Мну и, мягкий кусок отделивши, на круг повергаю;

Сел я, не зная, что делать; по глыбе послушной без мыслей

Пальцы блуждают, глаза не смотрят за ними, а сердце -

Сердце далеко, на гордость Хариты, несчастное, ропщет!

Вдруг, как лучом неожиданным в бурю, меня поразило

Что-то знакомое, я встрепенулся, и сердце забилось.

Боги! на глине вижу я очерк прямой и чудесный

Лба и носа прекрасной Хариты, дивно похожий!

Вижу: и кудри густые, кругом завиваясь, повисли;

Место для глаз уж назначено, пальцы ж трудятся добраться

В мякоти чудной до уст говорливых! С этого мига

Я не знаю, что было со мною! Пламя, не сердце,

Билось во мне, и не в персях, а в целом разлитое теле,

С темя до ног! И руки мои, и тело, и куща,

Дивно блистая, вертелись! Лишь помню: прекрасный младенец

Стрелкой златою по глине сверкал, предавая то гордость

Светлому лбу, то понятливость взгляду, то роскошь ланитам.

Кончил улыбкой, улыбкой заманчиво-сладкой! Свершилось!