Полное собрание стихотворений - [107]

Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы —

Кровавый отсвет в лицах есть.

Есть немота – то гул набата

Заставил заградить уста.

В сердцах, восторженных когда-то,

Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем

Взовьется с криком воронье, —

Те, кто достойней, боже, боже,

Да узрят царствие твое!

8 сентября 1914

Антверпен

Пусть это время далеко,

Антверпен! – И за морем крови

Ты памятен мне глубоко...

Речной туман ползет с верховий

Широкой, как Нева, Эско.

И над спокойною рекой

В тумане теплом и глубоком,

Как взор фламандки молодой,

Нет счета мачтам, верфям, докам,

И пахнет снастью и смолой.

Тревожа водяную гладь,

В широко стелющемся дыме

Уж якоря готов отдать

Тяжелый двухмачтовый стимер:

Ему на Конго курс держать...

А ты – во мглу веков глядись

В спокойном городском музее:

Там царствует Квентин Массис;

Там в складки платья Саломеи

Цветы из золота вплелись...

Но всё – притворство, всё – обман:

Взгляни наверх... В клочке лазури,

Мелькающем через туман,

Увидишь ты предвестье бури —

Кружащийся аэроплан.

5 октября 1914

«Он занесен – сей жезл железный…»

Он занесен – сей жезл железный —

Над нашей головой. И мы

Летим, летим над грозной бездной

Среди сгущающейся тьмы.

Но чем полет неукротимей,

Чем ближе веянье конца,

Тем лучезарнее, тем зримей

Сияние Ее лица.

И сквозь круженье вихревое,

Сынам отчаянья сквозя,

Ведет, уводит в голубое

Едва приметная стезя.

3 декабря 1914

«Я не предал белое знамя…»

Я не предал белое знамя,

Оглушенный криком врагов,

Ты прошла ночными путями,

Мы с тобой – одни у валов.

Да, ночные пути, роковые,

Развели нас и вновь свели,

И опять мы к тебе, Россия,

Добрели из чужой земли.

Крест и насыпь могилы братской,

Вот где ты теперь, тишина!

Лишь щемящей песни солдатской

Издали несется волна.

А вблизи – всё пусто и немо,

В смертном сне – враги и друзья.

И горит звезда Вифлеема

Так светло, как любовь моя.

3 декабря 1914

«Разлетясь по всему небосклону…»

Разлетясь по всему небосклону,

Огнекрасная туча идет.

Я пишу в моей келье мадонну,

Я пишу – моя дума растет.

Вот я вычертил лик ее нежный,

Вот под кистью рука расцвела,

Вот сияют красой белоснежной

Два небесных, два легких крыла.

Огнекрасные отсветы ярче

На суровом моем полотне...

Неотступная дума всё жарче

Обнимает, прильнула ко мне...

25 декабря 1914

«Распушилась, раскачнулась…»

Распушилась, раскачнулась

Под окном ветла.

Божья матерь улыбнулась

С красного угла.

Отложила молодица

Зимнюю кудель...

Поглядеть, как веселится

В улице апрель!

Раскрутился над рекою

Красный сарафан,

Счастьем, удалью, тоскою

Задышал туман.

И под ветром заметались

Кончики платка,

А прохожим примечтались

Алых два цветка.

И кто шел путем-дорогой

С дальнего села,

Стал просить весны у бога,

И весна пришла.

25 декабря 1914

Стихотворения 1915 года

«Протекли за годами года…»

Протекли за годами года,

И слепому и глупому мне

Лишь сегодня приснилось во сне,

Что она не любила меня никогда...

Только встречным случайным я был,

Только встречным я был на пути,

Но остыл тот младенческий пыл,

И она мне сказала: прости.

А душа моя – той же любовью полна,

И минуты с другими отравлены мне,

Та же дума – и песня одна

Мне звучала сегодня во сне...

30 сентября 1915 (9 июня 1916)

«За горами, лесами…»

За горами, лесами,

За дорогами пыльными,

За холмами могильными —

Под другими цветешь небесами...

И когда забелеет гора,

Дол оденется зеленью вешнею,

Вспоминаю с печалью нездешнею

Всё былое мое, как вчера...

В снах печальных тебя узнаю

И сжимаю руками моими

Чародейную руку твою,

Повторяя далекое имя.

30 сентября 1915 (9 июня 1916)

«Пусть я и жил, не любя…»

Пусть я и жил, не любя,

Пусть я и клятвы нарушу, —

Всё ты волнуешь мне душу

Где бы ни встретил тебя!

О, эти дальние руки!

В тусклое это житье

Очарованье свое

Вносишь ты, даже в разлуке!

И в одиноком моем

Доме, пустом и холодном,

В сне, никогда не свободном,

Снится мне брошенный дом.

Старые снятся минуты,

Старые снятся года...

Видно, уж так навсегда

Думы тобою замкнуты!

Кто бы ни звал – не хочу

На суетливую нежность

Я променять безнадежность —

И, замыкаясь, молчу.

8 октября 1915

Перед судом

Что же ты потупилась в смущеньи?

Погляди, как прежде, на меня.

Вот какой ты стала – в униженьи,

В резком, неподкупном свете дня!

Я и сам ведь не такой – не прежний,

Недоступный, гордый, чистый, злой.

Я смотрю добрей и безнадежней

На простой и скучный путь земной.

Я не только не имею права,

Я тебя не в силах упрекнуть

За мучительный твой, за лукавый,

Многим женщинам сужденный путь...

Но ведь я немного по-другому,

Чем иные, знаю жизнь твою,

Более, чем судьям, мне знакомо,

Как ты очутилась на краю.

Вместе ведь по краю, было время,

Нас водила пагубная страсть,

Мы хотели вместе сбросить бремя

И лететь, чтобы потом упасть.

Ты всегда мечтала, что, сгорая,

Догорим мы вместе – ты и я,

Что дано, в объятьях умирая,

Увидать блаженные края...

Что же делать, если обманула

Та мечта, как всякая мечта,

И что жизнь безжалостно стегнула

Грубою веревкою кнута?

Не до нас ей, жизни торопливой,

И мечта права, что нам лгала. —

Всё-таки, когда-нибудь счастливой

Разве ты со мною не была?

Эта прядь – такая золотая

Разве не от старого огня? —

Страстная, безбожная, пустая,

Незабвенная, прости меня!

11 октября 1915

«Похоронят, зароют глубоко…»