Полное собрание стихотворений - [78]

Шрифт
Интервал

Как побледнеешь ты в своих чертогах,
Как выпадут из рук твоих румяны,
Каким безумным страхом исказится
Красивое и пошлое лицо,
И как в тот час я буду спать глубоко
Для поздней злобы их недосягаем!

(Минута молчания.)

Мне холодно, покройте ноги шубой…
Еще, еще, кругом… Родная, где ты?
Согрей меня, согрей своим дыханьем,
Как некогда, давно, когда в Смоленске
Баюкала ты Гришу своего!
Что это? Ружей залп? В атаку, братцы!

(Приподнимается.)

Но где же я? Вот Царское Село,
Вот лебеди по озеру плывут,
И ты опять со мной, моя царица!
Но ты в слезах? Тебя гневит Мамонов?
Ах, матушка, да плюнь ты на него!
Долой их всех, ласкателей негодных,
Изнеженных, бездушных фаворитов!
Они тебе изменят, продадут,
Они и полюбить-то не умеют,–
Чины им любы, да кресты, да деньги;
Ты и без них счастливо проживешь.'
Ну, стоит ли тебя вся эта сволочь –
Душонки девок в золотых мундирах?
А если в сердце есть любви избыток –
Вот пред тобой отечество твое.
Люби его всем пылом женской страсти,
Отдай все помыслы и чувства.
Ты не одна, рука моя с тобою;
Она крепка, не дрогнет, не изменит,
Я за тебя всю кровь свою пролью,
Я окружу престол твой громкой славой,
Такою славой, что в веках позднейших
Тебя потомство чтить не перестанет.
Я покажу…

(Схватывается за грудь и падает.)

Гр. Браницкая

Он в забытьи, не дышит.
Проснись, очнись! Всё кончено! О Боже!

(Бросается с рыданьем на труп.)

Бауер(в глубокой задумчивости)

Das war ein Mensch![86]

Юзевич(с испугом смотря на труп)

О, барзо велький пан![87]

1870-е годы

Переводы. Подражания

С немецкого

Серенада Шуберта

Ночь уносит голос страстный,
  Близок день труда…
О, не медли, друг прекрасный,
  О, придн сюда!
Здесь свежо росы дыханье,
  Звучен плеск ручья,
Здесь так полны обаянья
  Песни соловья!
И так внятны в этом пенье,
  В этот час любви,
Все рыданья, все мученья,
  Все мольбы мои!

11 сентября 1857

Из Шиллера («Чуден был он, точно ангел рая…»)

Чуден был он, точно ангел рая,
Красотою кто б сравнился с ним?
Взор его – как луч от солнца мая,
Отраженный морем голубым.
Поцелуи – сладкие мгновенья!
Как на пламя – пламя набежит,
Как двух арф согласное стремленье.
Полное гармонии, звучит.
Так текли, стремились чувства, пламенея,
  Губы, щеки наклоненными
Искрились, дрожали; свет и небо, млея,
  Проносились над влюбленными.
  Нет его! Напрасно, о, напрасно
  Вслед ему звучал пугливый стон…
  Нет его – и жизни сон прекрасный
  Только в плач ненужный превращен.

15 июля 1858

Из Ленау («Вечер бурный и дождливый…»)

Вечер бурный и дождливый
Гаснет… Всё молчит кругом.
Только грустно шепчут ивы,
Наклоняясь над прудом.
Я покинул край счастливый…
Слезы жгучие тоски –
Лейтесь, лейтесь… Плачут ивы,
Ветер клонит тростники.
Ты одна сквозь мрак тоскливый
Светишь, друг, мне иногда,
Как сквозь плачущие ивы
Светит вечера звезда.

21 ноября 1858

Из Гейне («Меня вы терзали, томили…»)

Меня вы терзали, томили,
Измучили сердце тоской,
Одни – своей скучной любовью,
Другие – жестокой враждой.
Вы хлеб отравили мне, ядом
Вы кубок наполнили мой,
Одни – своей скучной любовью,
Другие – жестокой враждой.
Лишь та, что всех больше терзала
И мучила с первого дня,–
Как мало она враждовала,
Как мало любила меня.

29 ноября 1858

Из Гейне («Три мудрых царя из полуденных стран…»)

Три мудрых царя из полуденных стран
Кричали, шатаясь по свету:
«Скажите, ребята, нам путь в Вифлеем!» –
И шли, не дождавшись ответа.
Дороги в тот город не ведал никто,
Цари не смущалися этим:
Звезда золотая их с неба вела
Назло непонятливым детям.
Над домом Иосифа стала звезда,
Цари туда тихо вступали,
Теленок ревел там, ребенок кричал,
Святые цари подпевали.

13 декабря 1858

Из Гейне («Я каждую ночь тебя вижу во сне…»)

Я каждую ночь тебя вижу во сне
В толпе незнакомых видений,
Приветливо ты улыбаешься мне,
Я плачу, упав на колени.
Ты долго и грустно глядишь на меня
И светлой качаешь головкой,
И капают слезы из глаз у меня,
И что-то твержу я неловко.
Ты тихое слово мне шепчешь в ответ,
Ты ветку даешь мне открыто.
Проснулся – и ветки твоей уже нет,
И слово твое позабыто.

22 декабря 1858

С французского

Молодая узница

(из А. Шенье)

«Неспелый колос ждет, не тронутый косой,
Всё лето виноград питается росой,
    Грозящей осени не чуя;
Я так же хороша, я так же молода!
Пусть все полны кругом и страха, и стыда,–
    Холодной смерти не хочу я!
Лишь стоик сгорбленный бежит навстречу к ней,
Я плачу, грустная… В окно тюрьмы моей
    Приветно смотрит блеск лазури,
За днем безрадостным и радостный придет:
Увы! Кто пил всегда без пресыщенья мед?
    Кто видел океан без бури?
Широкая мечта живет в моей груди,
Тюрьма гнетет меня напрасно: впереди
    Летит, летит надежда смело…
Так, чудом избежав охотника сетей,
В родные небеса счастливей и смелей
    Несется с песней Филомела.
О, мне ли умереть? Упреком не смущен,
Спокойно и легко проносится мой сон
    Без дум, без призраков ужасных;
Явлюсь ли утром, все приветствуют меня,
И радость тихую в глазах читаю я
    У этих узников несчастных.
Жизнь, как знакомый путь, передо мной светла,
Еще деревьев тех немного я прошла,
    Что смотрят на дорогу нашу;
Пир жизни начался, и, кланяясь гостям,
Едва-едва поднесть успела я к губам
    Свою наполненную чашу.
Весна моя цветет, я жатвы жду с серпом:
Как солнце, обойдя вселенную кругом,

Еще от автора Алексей Николаевич Апухтин
Ночи безумные

Стихи, составившие эту книгу, столь совершенны, столь прекрасны… Они звучат как музыка. И нет ничего удивительного в том, что эти строки вдохновляли композиторов на сочинение песен и романсов. Многие стихи мы и помним благодаря романсам, которые создавались в девятнадцатом веке, уцелели в сокрушительном двадцатом, и сегодня они с нами. Музыка любви, помноженная на музыку стиха, – это лучшая музыка, которая когда-нибудь разносилась над просторами России.


Неоконченная повесть

«В те времена, когда из Петербурга по железной дороге можно было доехать только до Москвы, а от Москвы, извиваясь желтой лентой среди зеленых полей, шли по разным направлениям шоссе в глубь России, – к маленькой белой станции, стоящей у въезда в уездный город Буяльск, с шумом и грохотом подкатила большая четырехместная коляска шестерней с форейтором. Вероятно, эта коляска была когда-то очень красива, но теперь являла полный вид разрушения. Лиловый штоф, которым были обиты подушки, совсем вылинял и местами порвался; из княжеского герба, нарисованного на дверцах, осталось так мало, что самый искусный геральдик затруднился бы назвать тот княжеский род, к прославлению которого был изображен герб…».


Между смертью и жизнью

Главная идея повести «Между смертью и жизнью» – «смерти нет, есть одна жизнь бесконечная», и душа человеческая, многократно возвращаясь на землю, по божественному волеизъявлению вселяется в новое, избранное самим Господом Богом, тело.Повесть публиковалась в сборнике «Профессор бессмертия. Мистические произведения русских писателей», Феникс, 2005 г.


Архив графини Д **

Светская повесть в письмах, проза поэта Апухтина.Составление и подготовка текстов А. Ф. ЗахаркинаПримечания Р. А. Шацевой.


Князь Таврический

«Таврический князь» — драматическая сценка талантливого русского поэта и писателя Алексея Николаевича Апухтина (1840–1893). * * * Полковник Бауер приезжает в обитель князя Таврического. Он привозит с собой волшебное зелье и просит секретаря Юзевича подсыпать его в еду князя, чтобы примирить его с князем Зубовым… Алексей Апухтин известен как автор сборников «Стихотворения», «Великосветские стихотворения», «Юмористические стихотворения», «Избранные стихотворения», прозаических произведений «Неоконченная повесть», «Между жизнью и смертью», «Дневник Павлика Дольского», «Архивы графини Д.». Алексей Николаевич Апухтин обладал отличным чувством юмора, был блестящим декламатором.


Телега жизни

Действительно ли все мы замкнуты в границах своих возрастов? Известно, что первые 25 лет – время для игр, вторые – для опыта, третьи – для раздумий и выводов, а четвертые – для мудрости. Собрав вместе с Дмитрием Быковым знаковые поэтические размышления русских поэтов ХVIII – ХХI веков о возрастах: юности, молодости, зрелости, старости – в одну книгу, мы уверены, что читатели перестанут волноваться из-за своего возраста и будут праздновать каждое мгновение жизни, ведь у каждого возраста есть свои преимущества. Почему стоит прочитать эту книгу? «Потому что время и то, что оно делает с человеком, – важнейшая тема искусства, и то, как поэт защищается от соблазнов молодости, разочарований зрелости и прямых угроз старости, – замечательный пример творческого преображения жизни…» Дмитрий Быков.