Полное собрание стихотворений - [4]

Сумели вырезать когда-то

Лилеи нежные листы,—

С тех пор в отраве аромата

Живут, таинственно слиты,

Обетованье и утрата

Неразделенной красоты,

Живут любовью без забвенья

Незаполнимые мгновенья...

И если чуткий сон аллей

Встревожит месяц сребролукий,

Всю ночь потом уста лилей

Там дышат ладаном разлуки.

2 Зимние лилии

Зимней ночи путь так долог,

Зимней ночью мне не спится:

Из углов и с книжных полок

Сквозь ее тяжелый полог

Сумрак розовый струится.

Серебристые фиалы

Опрокинув в воздух сонный,

Льют лилеи небывалый

Мне напиток благовонный,—

И из кубка их живого

В поэтической оправе

Рад я сладостной отраве

Напряженья мозгового...

В белой чаше тают звенья

Из цепей воспоминанья,

И от яду на мгновенье

Знаньем кажется незнанье.

3 Падение лилий

Уж черной Ночи бледный День

Свой факел отдал, улетая:

Темнеет в небе хлопьев стая,

Но, веселя немую сень,

В камине вьется золотая

Змея, змеей перевитая.

Гляжу в огонь – работать лень:

Пускай по стенам, вырастая,

Дрожа, колеблясь или тая,

За тенью исчезает тень,

А сердцу снится тень иная,

И сердце плачет, вспоминая.

Сейчас последние, светлей

Златисто-розовых углей,

Падут минутные строенья:

С могил далеких и полей

И из серебряных аллей

Услышу мрака дуновенье...

В постель скорее!.. Там теплей,

А ты, волшебница, налей

Мне капель чуткого забвенья,

Чтоб ночью вянущих лилей

Мне ярче слышать со стеблей

Сухой и странный звук паденья.

3 февраля 1901

С балкона

Полюбила солнце апреля

Молодая и нежная ива.

Не прошла и Святая неделя,

Распустилась бледная ива

В жаркой ласке солнца апреля.

Но недвижны старые клены:

Их не греет солнце апреля,

Только иве дивятся зеленой,

Только шепчут под небом апреля

Обнаженные мшистые клены:

«Не на радость, о бледная ива,

Полюбила ты солнце апреля:

Безнадежно больное ревниво

И сожжет тебя солнце апреля,

Чтоб другим не досталась ты, ива».

Молот и искры

Молот жизни, на плечах мне камни дробя,

Так мучительно груб и тяжел,

А ведь, кажется, месяц еще не прошел,

Что я сказками тешил себя...

Те, скажи мне, завянуть успели ль цветы,

Что уста целовали, любя,

Или, их обогнав, улетели мечты,

Те цветы... Я не знаю: тебя

Я люблю или нет... Не горит ореол

И горит – это ты и не ты,

Молот жизни мучительно, адски тяжел,

И ни искры под ним... красоты...

А ведь, кажется, месяц еще не прошел.

1901

Тоска возврата

Уже лазурь златить устала

Цветные вырезки стекла,

Уж буря светлая хорала

Под темным сводом замерла;

Немые тени вереницей

Идут чрез северный портал,

Но ангел Ночи бледнолицый

Еще кафизмы не читал...

В луче прощальном, запыленном

Своим грехом неотмоленным

Томится День пережитой,

Как серафим у Боттичелли,

Рассыпав локон золотой...

На гриф умолкшей виолончели.

Рождение и смерть поэта ( Кантата )

Баян

Над Москвою старой златоглавую

Не звезда в полуночи затеплилась —

Над ее садочками зелеными,

Ой зелеными садочками кудрявыми

Молодая зорька разгоралася.

Не Вольга-богатырь нарождается —

Нарождается надежа – молодой певец,

Удалая головушка кудрявая.

Да не златая трубочка вострубила —

Молодой запел душа-соловьюшка,

Пословечно соловей да выговаривал

(Тут не рыбы-то по заводям хоронятся,

Да не птицы-то уходят во поднебесье,

Во темных лесах не звери затулилися[2]),

Как услышали соловьюшку малешенького,

Все-то птичушки в садочках приуслушались,

Малы детушки по зыбкам разыгралися,

Молодые-то с крылечек улыбаются,

А и старые по кельям пригорюнились.

Один голос

Рыданье струн седых развей,

О нет, Баян, не соловей,

Певец волшебно-сладострастный,

Нас жег в безмолвии ночей

Тоскою нежной и напрасной.

И не душистую сирень

Судьба дала ему, а цепи,

Снега забытых деревень,

Неволей выжженные степи.

Но бог любовью окрылил

Его пленительные грезы,

И в чистый жемчуг перелил

Поэт свои немые слезы.

Хор

Среди измен, среди могил

Он, улыбаясь, сыпал розы,

И в чистый жемчуг перелил

Поэт свои немые слезы.

Другой голос

О свиток печальный!

Безумные строки,

Как гость на пиру

В небрачной одежде,

Читаю и плачу...

Там ночи туманной

Холодные звезды,

Там вещего сердца

Трехдневные муки,

Там в тяжком бреду

Томительный призрак

Свой черный вуаль,

Вуаль донны Анны,

К его изголовью

Склоняя, смеется...

Мужской хор

Но в поле колдунья ему

Последние цепи сварила

И тихо в немую тюрьму

Ворота за ним затворила.

Женский хор

Творцу волшебных песнопений

Не надо ваших слез и пеней:

Над ним горит бессмертный день

В огнях лазури и кристалла,

И окровавленная тень

Там тенью розовою стала,

А здесь печальной чередою

Все ночь над нами стелет сень,

О тень, о сладостная тень,

Стань вифлеемскою звездою,

Алмазом на ее груди —

И к дому бога нас веди!..

Общий хор

С немого поля,

Где без ненастья,

Дрожа, повисли

Тоски туманы,—

Туда, где воля,

Туда, где счастье,

Туда, где мысли

Простор желанный!

8 апреля 1899

«Мухи как мысли» ( Памяти Апухтина )

Я устал от бессонниц и снов,

На глаза мои пряди нависли:

Я хотел бы отравой стихов

Одурманить несносные мысли.

Я хотел бы распутать узлы...

Неужели там только ошибки?

Поздней осенью мухи так злы,

Их холодные крылья так липки.

Мухи-мысли ползут, как во сне,

Вот бумагу покрыли, чернея...

О, как, мертвые, гадки оне...

Разорви их, сожги их скорее.

Под зеленым абажуром

Короли, и валеты, и тройки!

Вы так ласково тешите ум:

От уверенно-зыбкой постройки

До тоскливо замедленных дум

Вы так ласково тешите ум,

Короли, и валеты, и тройки!