Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 1. Дневники - 1939 - [166]
8- го [декабря], четверг. — Утро пробыл в справочном месте. Вечером, кажется, был В. П.
9- го [декабря], пятница. — Срезневский, наконец, выздоровел. Фрейтага еще не было, поэтому я был в справочном месте.
/0-го [декабря]. — От Ворониных, чтоб не пить дома чаю одному, пошел к Ал. Фед., у которого посидел до 12 ч., взял у Поля Beranger две части, изд. Perrotin, Paris 1843. Первую часть начал читать утром и в эту ночь.
11-го декабря, воскресенье. — Утром был Вас. Петр, и взял первую часть Beranger; я стал читать вторую. Он также сказал, что ему нужно 7 р. сер. У меня как раз оставалось 11 р. сер., когда я отдал 3 р. сер. А. Ф., но я из этих 11—3 р. должен был Любиньке, потому что мне принесли сапоги (головки наделали) от Фрица и попросили денег, а я ему должен был 1 р. сер. Итак, я дал Вас. Петр. Юр. сер., прося его принести 2 или 3 (он во вторник принес 3), чтоб отдать Любиньке, я и отдал в среду утром.
12 декабря, понедельник. — Наконец, Фрейтаг, у которого не было 4 лекции (болел что-то язык), пришел. Была моя очередь, я дал ему выписку из прибавления к физиологии Вагнера и лекцию эту просидел у него с довольным духом.
13-го [декабря], вторник. — Я думал в среду читать что-нибудь у Плетнева, поэтому писал на вторую его тему (раньше писал на первую несколько), должен был также в этот день читать у Никитенки и написал о том, какие книги должно давать читать детям >178, но до этого вопроса не доходил, а раньше должно было решить, что всякие почти можно давать и вообще ни в ка-них нельзя им отказывать. Никитенко был недоволен парадоксальностью этой темы и спорил сильно, весьма был недоволен, это было ясно, отчего я был в дурном расположении духа, особенно когда 342 после лекции и Корелкин, и Соколов сказали, что он рассердился. Вечером был около полутора часов Вас. Петр, и принес «Современник» 12 №.
14- го [декабря], среда. — Во вторник Корелкин сказал, что будет у Плетнева читать он; это мне было весьма на руку, потому что таким образом он являлся выскочкою перед товарищами, а не я, и это мне было весьма приятно, поэтому я и не писал. Но о среде напишу уж завтра утром. Я докончил букву Б>% Весьма много времени отнимает это приведение в алфавитный порядок. Да, в субботу после своих именин я получил из дому Юр. сер., из которых 9 отдал Любиньке. Итак, в этот месяц я отдал ей 17 р. сер., это хорошо во всяком случае.
(Это писано 26 декабря, в 12 ч. 15 м. ночи.) 14~го [декабря], среда. — Был у Ворониных утром и вечером и оттуда вечером отправился к Ир. Ив. Туда ехал, заплатив 10 к. сер., от угла почтамта, — так дешево, как не думал. Оттуда шел пешком мимо университета и ряда лавок и несколько, хотя весьма мало и только воображением, а не сердцем, трусил. Все-таки не пошел через Неву, к Дворцу, а пошел к Адмиралтейству, — побоялся там идти, потому что еще не было дороги проезжей, и весьма мало народу ходило. У Ир. Ив. просидел до 11 ч., как и трое других, между которыми был тот офицер и Краузольд. Толковали более о средствах или собственно о желании приобрести деньги, и я не участвовал в разговоре; после о Финляндии — это после, когда сидели у него в кабинете, а раньше, когда сидели за чайным столиком, тут было еще двое — один, я думаю, Дерикер, а другого зовут Николаем Гавриловичем, как меня, и весьма должно быть туп и глуп — должно быть учитель в корпусах. Тут разговор шел отчасти о школьниках, отчасти о Краевском, отчасти о возможности переводить Гегеля. Ир. Ив. сказал, что весьма можно, — я согласился с ним в душе. В этих разговорах я также не участвовал. Оттуда зашел к Вольфу, у которого и забыл шпагу.
15- го [декабря], четверг. — Утром перед лекциями к Ники-тенке, раньше зашел к Вольфу за шпагою. У Никитенки взял свою рукопись, с тем, чтоб переписать ее и переправить. Переписать должно потому, что Никитенко говорит, что весьма неразборчиво; поэтому, может быть, по этому уж одному не захочет Краевский ломать глаз и головы и не поместит. Лекций не было.
16- го [декабря], 17-го и т. д. — до субботы, кажется, ничего особенного. В субботу урока не было, потому что ученик болен. Я этому был отчасти рад, потому что мне хотелось в этот вечер не помню что-то сделать. В эти дни начал переписывать свою повесть, переписавши сначала сцены, как познакомился рассказчик с Серебряковым. Мне кажется, они нужны, чтоб с первого раза не утомлять разглагольствованиями и описаниями, чтоб хоть сначала было несколько живого действия, второго дальше весьма мало, и потом чтобы высказать несколько характер Андрея Константиновича в его высоких правилах, чтоб не сказали, прочитавши: «да это в самом деле негодяй, каким и представляет он себя в своем рассказе».
18 [декабря], воскресенье. — Был Вас. Петр, и читал то, что я успел переписать из повести, более ничего не помню, — или нет, еще не читал, кажется. Нет, читал.
19- го [декабря], понедельник. — Уговорились не быть на лекциях, и я пошел к Вас. Петр, сказать, что Beranger спрашивают и что понадобится и Лоренц на этой неделе. У Фрейтага все-таки был. Весьма много времени все дни проводил в справочном месте, весьма много.
Во второй том вошли роман «Пролог», написанный Н. Г. Чернышевским в сибирской ссылке в 1864 году и пьеса-аллегория «Мастерица варить кашу», написанная в период пребывания в Александровском заводе.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русская литературная критика рождалась вместе с русской литературой пушкинской и послепушкинской эпохи. Блестящими критиками были уже Карамзин и Жуковский, но лишь с явлением Белинского наша критика становится тем, чем она и являлась весь свой «золотой век» – не просто «умным» мнением и суждением о литературе, не просто индивидуальной или коллективной «теорией», но самим воздухом литературной жизни. Эта книга окажет несомненную помощь учащимся и педагогам в изучении школьного курса русской литературы XIX – начала XX века.
«Исторические обстоятельства развили в нас добродетели чисто пассивные, как, например, долготерпение, переносливость к лишениям и всяким невзгодам. В сентиментальном отношении эти качества очень хороши, и нет сомнения, что они очень удобны для людей, пользующихся ими к своей выгоде; но для деятельности пассивные добродетели никуда не годятся», – писал Н.Г. Чернышевский. Один из самых ярких публицистов в истории России, автор знаменитого романа «Что делать?» Чернышевский много размышлял о «привычках и обстоятельствах» российской жизни, об основных чертах русской нации.
В первый том Собрания сочинений русского революционера и мыслителя, писателя, экономиста, философа Н.Г. Чернышевского (1828–1889) вошел роман «Что делать?», написанный им во время заключения в Алексеевском равелине Петропавловской крепости.http://ruslit.traumlibrary.net.
Н. Г. ЧернышевскийПолное собрание сочинений в пятнадцати томах.
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Сборник рассказов о Иосифе Виссарионовиче Сталине, изданный в 1939 году.СОДЕРЖАНИЕД. Гогохия. На школьной скамье.В ночь на 1 января 1902 года. Рассказ старых батумских рабочих о встрече с товарищем СталинымС. Орджоникидзе. Твердокаменный большевик.К. Ворошилов. Сталин и Красная Армия.Академик Бардин. Большие горизонты.И. Тупов. В Кремле со Сталиным.А. Стаханов. Таким я его себе представляю.И. Коробов. Он прочитал мои мысли.М. Дюканов. Два дня моей жизни.Б. Иванов. Сталин хвалил нас, железнодорожников.П. Кургас. В комиссии со Сталиным.Г. Байдуков.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.