— О! — воскликнула она, удивленно приподняв брови. — Вы… между вами…
— Нет, — объяснил я. — Берта Кул — женщина средних лет, весит 165 фунтов, у нее широкая улыбка, бульдожья челюсть, крошечные, блестящие жадные глазки, и с ней так же трудно и опасно иметь дело, как с мотком колючей проволоки.
К тому времени, когда я появился на горизонте, она владела сыскной конторой вот уже несколько лет. Я получил юридическое образование и был- готов на любую работу, поэтому она и наняла меня и просто замучила этой работой. Ну а потом я стал совладельцем фирмы.
— А какую работу вам приходится делать?
— Берта Кул, — ответил я, — занимается разводами, автокатастрофами и еще кучей мелких дел, которыми большинство агентств не станет заниматься. Я даже не могу точно описать, чем мы занимаемся. Вообще-то я часто жертвую принципами ради дела, и поэтому нам везет.
— Ты хочешь сказать, что просто делаешь деньги?
— Да. Но это только часть дела. Мы еще и отлично стреляем.
— А в каких случаях?
— В разных.
— Гнусный сыщик, — сказала она.
— Жаль, что ты не знакома с Бертой Кул. У вас много общего.
— Много общего?! — Она возмутилась. — Широкая улыбка, бульдожья челюсть.
— Я имею в виду образ мыслей, особенно когда дело касается суждений о моей профессиональной пригодности.
— Ты считаешь, что меня интересует эта рыжая с серыми глазами?
— Да.
Она презрительно засмеялась.
— Ну тогда давай уйдем из этого притона. Я и войти сюда хотела только потому, что меня не пускали. Если хочешь знать, у меня сердечная рана. Я хотела залить ее вином. Человек, в которого я влюбилась, оказался подонком. Конечно, у меня есть другой парень, я могла бы прийти с ним сюда и нагрузиться как следует. Но я его держу про запас и не хочу, чтобы он знал об этом. Через несколько недель, когда я отойду от всего этого, я хочу дать ему шанс… Я говорю глупости, да?.. И вкус их так же горек, как вкус куриной печенки, приготовленной плохим поваром, неосторожно разрезавшим желчный пузырь. Беда с вами, сыщиками, в том, что вам чудится покойник за каждым фонарным столбом. Когда я поняла, что мне придется искать кавалера, я подумала, что ты подойдешь для этой роли — у тебя вполне приличный вид. Теперь же ты меня раздражаешь.
— Итак, ты решила надрызгаться в гордом одиночестве?
— Чертовски верно сказано. Что же до тебя, то я… Нет, погоди-ка. Я передумала… Пожалуй, мне придется соблазнить тебя, чтобы загладить свою грубость. Да и вряд ли мне удастся нализаться. без кавалера. Я… Ну ладно… Давай сматываться отсюда.
Мы встали из-за стола и направились к двери.
— Все в порядке? — спросил хозяин бара учтиво.
— Замечательно, — заверил я его. — Никогда в жизни я не ел таких вкусных оливок.
— Всякий раз, как вам захочется оливок, приходите, милости просим, — ответил он.
— Ждите. Я вас, возможно, удивлю, — сказал я.
Мы миновали стол, за которым коммивояжер беседовал с рыжеволосой женщиной. Люсиль не выказала никакого интереса. Женщина тоже окинула ее равнодушным взглядом и неожиданно пристально посмотрела на меня. Ее спутник продолжал говорить о чем-то очень серьезно и не обратил на нас никакого внимания.
Уже на улице я сказал:
— Ну, Люсиль, прощай. Желаю тебе хорошо провести время.
Она внезапно предложила:
— Давай поедем в одно местечко, где можно выпить по-настоящему. У меня во рту так гадко, как будто я помоев напилась.
Я колебался.
Она притронулась к моей руке.
— Сегодня мне нельзя отказывать, понимаешь?
— А ты расскажешь мне о твоей несчастной любви?
— Во всех подробностях, — пообещала она, — ничего не утаю. Обещаю, что буду развлекать тебя, как Шахерезада развлекала своего повелителя. Я, конечно, была не права. Взбесилась, обозвала тебя вшивым сыщиком. Теперь твоя профессиональная гордость уязвлена, я понимаю. Но мне без тебя не обойтись. Если ты сейчас уйдешь, то еще неизвестно, повезет ли мне со следующим кавалером. Ведь он может быть ужасен. А ты славный. И только твои детективные способности издают скверный душок. Итак, я расскажу тебе о своей несчастной любви, о своем разбитом сердце… Кстати, что ты предпочитаешь: пикантные подробности или психологические мотивы?
— Психологические мотивы, — сказал я.
— Боже мой, как ты изменился, — воскликнула она.
— Ничего подобного. Это ты изменилась. Это обыкновенное развлечение, запомни. Я собирался в кино, но с тобой, я вижу, веселее.
— Ну да. Романтичнее. Я-то ведь не стану, в отличие от киношников, сдавать сценарий в сценарный отдел.
Мы прошли, наверно, полтора квартала, пока не нашли другой бар. Здесь в коктейль добавляли ликер.
Люсиль очень старалась, сочиняя историю трагической любви. Правда, детали кое-где не состыковывались, но главное я понял — уж если она на что-то решилась, то идет до конца.
Она была очень хороша… глаза, фигура… После второго коктейля я понял, что она что-то замышляет.
Мы заказали обед. Люсиль захотелось еще коктейлей. А потом и виски с содовой.
Потом она вышла в дамскую комнату, и я заметил, что по дороге она сунула официанту записку.
Я подозвал его к столу.
— Чего хотела девушка? — спросил я.
— Ничего, — сказал он с невинным видом.
— Она дала тебе пять долларов, — сказал я, — за что?
