Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - [31]
Отношения между группами и здесь однородны с предыдущими губерниями и уездами (концентрация купчей земли и аренды, переход надельной земли от сдающих ее несостоятельных к арендующим и зажиточным крестьянам и т. д.), но значение зажиточного крестьянства оказывается здесь несравненно более слабым. Крайне ничтожные размеры земледельческого хозяйства крестьян естественно выдвигают ли местное крестьянство к земледельцам, а не к «промышленникам»? Вот данные о «промыслах», – сначала о распределении их по группам.
Распределение улучшенных орудий и двух противоположных типов «промыслов» (продажа рабочей силы и торгово-промышленное предпринимательство) и здесь таково же, как в вышерассмотренных данных. Громадный процент хозяйств с «промыслами», преобладание хозяйств, покупавших хлеб, над хозяйствами, продававшими хлеб, преобладание денежного дохода от «промыслов» над денежным доходом от земледелия[72], – все это дает основание считать этот уезд скорее «промысловым», чем земледельческим. Посмотрим, однако, что это за промыслы? В «Сборнике оценочных сведении по крестьянскому землевладению в Землянском, Задонском, Коротоякском и Нижнодевицком уездах» (Воронеж, 1889) дан перечень всех профессий «промышленников» и местных и отхожих (всего 222 профессии), с распределением их на группы по наделу, с указанием размеров заработка в каждой профессии. Из этого перечня видно, что громадное большинство крестьянских «промыслов» состоит в работе по найму. Из 24134 «промышленников» в Задонском уезде – 14 135 батраков, возчиков, пастухов, чернорабочих, 1813 строительных рабочих, 298 городских, заводских и других рабочих, 446 находится в частном услужении, 301 нищий и т. д. Другими словами, громадное большинство «промышленников» – представители сельского пролетариата, наемные рабочие с наделом, продающие свою рабочую силу сельским и индустриальным предпринимателям[73]. Таким образом, если мы берем отношение между различными группами крестьянства в данной губернии или в данном уезде, то мы везде видим типичные черты разложения, как в многоземельных степных губерниях, с громадными сравнительно посевами крестьян, так и в наиболее малоземельных местностях, с миниатюрными размерами крестьянских «хозяйств»; несмотря на самое глубокое различие аграрных и сельскохозяйственных условий, отношение высшей группы крестьянства к низшей везде одинаково. Если же мы сравниваем различные местности, то в одних особенно рельефно сказывается образование из крестьян сельских предпринимателей, – а в других – образование сельского пролетариата. Само собой разумеется, что в России, как и во всякой другой капиталистической стране, последняя сторона процесса разложения захватывает несравненно большее число мелких земледельцев (и, вероятно, большее число местностей), чем первая.
VII. Земско-статистические данные по нижегородской губернии
По трем уездам Нижегородской губернии – Княгининскому, Макарьевскому и Васильскому – данные земско-статистической подворной переписи сведены в групповую таблицу, разделяющую крестьянские хозяйства (только надельные и притом только крестьян, живущих в своей деревне) на 5 групп по рабочему скоту («Материалы к оценке земель Нижегородской губернии. Экономическая часть». Вып. IV, IX и XII. Нижн.-Новг. 1888, 1889, 1890).
Соединяя вместе эти три уезда, получаем следующие данные о группах хозяйств (в трех названных уездах данные эти охватывают 52 260 дворов, 294 798 душ об. пола. Надельной земли – 433 593 дес., купчей – 51 960 дес., арендованной – 86 007 дес., считая аренду всякой земли, и надельной и вненадельной, и пашни и покосов; сданной – 19 274 дес.):
И здесь, следовательно, мы видим, что зажиточное крестьянство, несмотря на то, что оно лучше обеспечено надельной землей (процентная доля надельной земли в высших группах выше процентной доли их населения), концентрирует купчую землю (у 9,6 % зажиточных дворов – 46,2 % купчей земли, тогда как у >2/>3 дворов неимущего крестьянства менее четвертой части всей купчей земли), концентрирует и аренду, «собирает» и надельную землю, сдаваемую беднотой, и, благодаря всему этому, действительное распределение земли, находящейся в пользовании «крестьянства», оказывается совсем непохожим на распределение надельной земли. Безлошадные в действительности имеют в своем распоряжении меньшее количество земли, чем обеспеченный им законом надел. Однолошадные и двухлошадные увеличивают свое землевладение только на 10–30 % (с 8,1 дес. до 9,4 дес., с 10,5 дес. до 13,8 дес.), тогда как зажиточные крестьяне увеличивают свое землевладение в полтора – два раза. Тогда как различия между группами по количеству надельной земли были ничтожны, – различия между ними по действительным размерам земледельческого хозяйства оказываются громадными, как это видно из вышеприведенных данных о скоте и из нижеследующих данных о посеве:
* По одному Княгининскому уезду.
Различие между группами по размеру посева оказывается еще больше, чем по размеру их действительного землевладения и землепользования, не говоря уже о различиях по размеру надела
