Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма - [24]

За что́ его земля питает?»

Меж тем едва неделя протекает,

Хозяин на дрова тычинку ту сломил,

А в огород дубок пересадил.

И труд ему с большим успехом удается:

Дубок и принялся, и отпрыски пустил;

Посмотришь, около него мой Хмель уж вьется,

И дубу от него вся честь и похвала!

Такие ж у льстеца поступки и дела:

Он на тебя несет тьму небылиц и бредней;

И как ты хочешь, так трудись,

Но у него в хороших быть не льстись;

А только в случай попадись,—

Он первый явится в передней.

Слон в случае [9]

Когда-то в случай Слон попал у Льва.

В минуту по лесам прошла о том молва,

И, так как водится, пошли догадки,

Чем в милость втерся Слон?

Не то красив, не то забавен он;

Что́ за прием, что́ за ухватки!

Толкуют звери меж собой.

«Когда бы», говорит, вертя хвостом, Лисица:

«Был у него пушистый хвост такой,

Я не дивилась бы». — «Или, сестрица»,

Сказал Медведь: «хотя бы по когтям

Он сделался случайным:

Никто того не счел бы чрезвычайным:

Да он и без когтей, то́ всем известно нам».—

«Да не вошел ли он в случай клыками?»

Вступился в речь их Вол:

«Уж не сочли ли их рогами?» —

«Так вы не знаете», — сказал Осел,

Ушами хлопая: «чем мог он полюбиться,

И в знать добиться?

А я так отгадал —

Без длинных бы ушей он в милость не попал».

Нередко мы, хотя того не примечаем,

Себя в других охотно величаем.

Туча

Над изнуренною от зноя стороною

Большая Туча пронеслась;

Ни каплею ее не освежа одною,

Она большим дождем над морем пролилась

И щедростью своей хвалилась пред Горою.

«Что́ сделала добра

Ты щедростью такою?»

Сказала ей Гора:

«И как смотреть на то не больно!

Когда бы на поля свой дождь ты пролила,

Ты б область целую от голоду спасла:

А в море без тебя, мой друг, воды довольно».

Клеветник и змея

Напрасно про бесов болтают,

Что справедливости совсем они не знают,

А правду тож они нередко наблюдают:

Я и пример тому здесь приведу.

По случаю какому-то, в аду

Змея с Клеветником в торжественном ходу

Друг другу первенства оставить не хотели

И зашумели,

Кому из них итти приличней наперед?

А в аде первенство, известно, тот берет,

Кто ближнему наделал больше бед.

Так в споре сем и жарком и не малом

Перед Змеею Клеветник

Свой выставлял язык,

А перед ним Змея своим хвалилась жалом;

Шипела, что нельзя обиды ей снести,

И силилась его переползти.

Вот Клеветник, было, за ней уж очутился;

Но Вельзевул не потерпел того:

Он сам, спасибо, за него

Вступился

И осадил назад Змею,

Сказав: «Хоть я твои заслуги признаю,

Но первенство ему по правде отдаю:

Ты зла, — твое смертельно жало;

Опасна ты, когда близка;

Кусаешь без вины (и то не мало!),

Но можешь ли язвить ты так издалека,

Как злой язык Клеветника,

От коего нельзя спастись ни за горами,

Ни за морями?

Так, стало, он тебя вредней:

Ползи же ты за ним и будь вперед смирней».

С тех про клеветники в аду почетней змей.

Фортуна и нищий

С истертою и ветхою сумой

Бедняжка-нищенький под оконьем таскался,

И, жалуясь на жребий свой,

Нередко удивлялся,

Что люди, живучи в богатых теремах,

По горло в золоте, в довольстве и сластях,

Ка́к их карманы ни набиты,

Еще не сыты!

И даже до того,

Что, без пути алкая

И нового богатства добывая,

Лишаются нередко своего

Всего.

Вон, бывший, например, того хозяин дому

Пошел счастливо торговать;

Расторговался в пух. Тут, чем бы перестать

И достальной свой век спокойно доживать,

А промысел оставить свой другому.—

Он в море корабли отправил по-весне;

Ждал горы золота; но корабли разбило:

Сокровища его все море поглотило;

Теперь они на дне,

И видел он себя богатым, как во сне.

Другой, тот в откупа пустился

И нажил было миллион,

Да мало: захотел его удвоить он,

Забрался по-уши и вовсе разорился.

Короче, тысячи таких примеров есть;

И поделом: знай честь!

Тут Нищему Фортуна вдруг предстала

И говорит ему:

«Послушай, я помочь давно тебе желала;

Червонцев кучу я сыскала;

Подставь свою суму;

Ее насыплю я, да только с уговором:

Всё будет золото, в суму что́ попадет,

Но если из сумы что́ на пол упадет,

То сделается сором.

Смотри ж, я наперед тебя остерегла:

Мне велено хранить условье наше строго,

Сума твоя ветха, не забирайся много,

Чтоб вынести она могла».

Едва от радости мой Нищий дышит

И под собой земли не слышит!

Расправил свой кошель, и щедрою рукой

Тут полился в него червонцев дождь златой

Сума становится уж тяжеленька.

«Довольно ль?» — «Нет еще». — «Не треснула б». — «Не бойсь».—

«Смотри, ты Крезом стал». — «Еще, еще маленько:

Хоть горсточку прибрось».—

«Эй, полно! Посмотри, сума ползет уж врозь».—

«Еще щепоточку». Но тут кошель прорвался,

Рассыпалась казна и обратилась в прах,

Фортуна скрылася: одна сума в глазах,

И Нищий нищеньким попрежнему остался.

Лягушка и юпитер

Живущая в болоте, под горой,

Лягушка на гору весной

Переселилась;

Нашла там тинистый в лощинке уголок

И завела домок

Под кустиком, в тени, меж травки, как раёк.

Однако ж им она недолго веселилась.

Настало лето, с ним жары,

И дачи Квакушки так сделалися сухи,

Что, ног не замоча, по ним бродили мухи.

«О, боги!» молится Лягушка из норы:

«Меня вы, бедную, не погубите,

И землю вровень хоть с горою затопите:

Чтобы в моих поместьях никогда

Не высыхала бы вода!»

Лягушка вопит без умолку,

И наконец Юпитера бранит,