Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма - [22]

А что́ же сделал он такого?

Всего-то шел часа два-три.

Пускай же обо мне расспросят!

Так я уж веки здесь: тих, скромен завсегда.

Лежу смирнёхонько, куда меня ни бросят:

А не слыхал себе спасибо никогда.

Не даром, право, свет поносят:

В нем справедливости не вижу я никак».—

«Молчи!» сказал ему Червяк:

«Сей дождик, как его ни кратко было время,

Лишенную засухой сил

Обильно ниву напоил,

И земледельца он надежду оживил;

А ты на ниве сей пустое только бремя».

Так хвалится иной, что служит сорок лет:

А проку в нем, как в этом Камне нет.

Медведь у пчел

Когда-то, о весне, зверями

В надсмотрщики Медведь был выбран над ульями,

Хоть можно б выбрать тут другого поверней

Затем, что к меду Мишка падок,

Так не было б оглядок;

Да, спрашивай ты толку у зверей!

Кто к ульям ни просился,

С отказом отпустили всех,

И, как на-смех,

Тут Мишка очутился.

Ан вышел грех:

Мой Мишка потаскал весь мед в свою берлогу.

Узнали, подняли тревогу,

По форме нарядили суд,

Отставку Мишке дали

И приказали,

Чтоб зиму пролежал в берлоге старый плут.

Решили, справили, скрепили;

Но меду всё не воротили.

А Мишенька и ухом не ведет:

Со светом Мишка распрощался,

В берлогу теплую забрался

И лапу с медом там сосет,

Да у моря погоды ждет.

Зеркало и обезьяна

Мартышка, в Зеркале увидя образ свой.

Тихохонько Медведя толк ногой:

«Смотри-ка», говорит: «кум милый мой!

Что́ это там за рожа?

Какие у нее ужимки и прыжки!

Я удавилась бы с тоски,

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

А, ведь, признайся, есть

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

Я даже их могу по пальцам перечесть».—

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»

Ей Мишка отвечал.

Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

Таких примеров много в мире:

Не любит узнавать ни кто себя в сатире.

Я даже видел то вчера:

Что Климыч на-руку нечист, все это знают;

Про взятки Климычу читают.

А он украдкою кивает на Петра.

Комар и пастух

Пастух под тенью спал, наделся на псов,

Приметя то, змея из-под кустов

Ползет к нему, вон высунувши жало;

И Пастуха на свете бы не стало:

Но сжаляся над ним, Комар, что было сил,

Сонливца укусил.

Проснувшися, Пастух змею убил;

Но прежде Комара спросонья так хватил,

Что бедного его как не бывало.

Таких примеров есть немало:

Коль слабый сильному, хоть движимый добром,

Открыть глаза на правду покусится,

Того и жди, что то же с ним случится,

Что́ с Комаром.

Крестьянин и смерть

Набрав валежнику порой холодной, зимной,

Старик, иссохший весь от нужды и трудов,

Тащился медленно к своей лачужке дымной,

Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров.

Нес, нес он их и утомился,

Остановился,

На землю с плеч спустил дрова долой,

Присел на них, вздохнул и думал сам с собой:

«Куда я беден, боже мой!

Нуждаюся во всем; к тому ж жена и дети,

А там подушное, боярщина, оброк…

И выдался ль когда на свете

Хотя один мне радостный денёк?»

В таком унынии, на свой пеняя рок,

Зовет он смерть: она у нас не за горами,

А за плечами:

Явилась вмиг

И говорит: «Зачем ты звал меня, старик?»

Увидевши ее свирепую осанку,

Едва промолвить мог бедняк, оторопев:

«Я звал тебя, коль не во гнев,

Чтоб помогла ты мне поднять мою вязанку».

Из басни сей

Нам видеть можно,

Что как бывает жить ни тошно,

А умирать еще тошней.

Рыцарь

Какой-то Рыцарь встарину,

Задумавши искать великих приключений,

Собрался на войну

Противу колдунов и против привидений;

Вздел латы и велел к крыльцу подвесть коня.

Но прежде, нежели в седло садиться,

Он долгом счел к коню с сей речью обратиться:

«Послушай, ретивой и верный конь, меня:

Ступай через поля, чрез горы, чрез дубравы,

Куда глаза твои глядят,

Как рыцарски законы нам велят,

И путь отыскивай в храм славы!

Когда ж Карачуно́в я злобных усмирю,

В супружество княжну китайскую добуду

И царства два, три покорю:

Тогда трудов твоих, мой друг, я не забуду;

С тобой всю славу разделю:

Конюшню, как дворец огромный,

Построить для тебя велю,

А летом отведу луга тебе поёмны;

Теперь знаком ты мало и с овсом,

Тогда ж пойдет у нас обилие во всем:

Ячмень твой будет корм, сыта медова — пойло».

Тут Рыцарь прыг в седло и бросил повода,

А лошадь молодца, не ездя никуда,

Прямехонько примчала в стойло.

Тень и человек

Шалун какой-то тень свою хотел поймать:

Он к ней, она вперед; он шагу прибавлять,

Она туда ж; он, наконец, бежать:

Но чем он прытче, тем и тень скорей бежала,

Всё не даваясь, будто клад.

Вот мой чудак пустился вдруг назад;

Оглянется: а тень за ним уж гнаться стала.

Красавицы! слыхал я много раз:

Вы думаете что? Нет, право, не про вас;

А что бывает то ж с фортуною у нас;

Иной лишь труд и время губит,

Стараяся настичь ее из силы всей;

Другой как кажется, бежит совсем от ней:

Так нет, за тем она сама гоняться любит.

Крестьянин и топор

Мужик, избу рубя, на свой Топор озлился;

Пошел топор в-худых; Мужик взбесился:

Он сам нарубит вздор,

А виноват во всем Топор:

Бранить его, хоть как, Мужик найдет причину.

«Негодный!» он кричит однажды: «с этих пор

Ты будешь у меня обтесывать тычину,

А я, с моим уменьем и трудом,

Притом с досужестью моею,

Знай, без тебя пробавиться умею

И сделаю простым ножом,

Чего другой не срубит топором».—

«Рубить, что мне велишь, моя такая доля»,

Смиренно отвечал Топор на окрик злой: