Полное собрание сочинений. Том 16. Июнь 1907 — март 1908 - [34]

В комиссии возникло интересное разногласие по этому поводу. Австрийцы (Виктор Адлер, Адельгейд Попп) оправдывали свою тактику в борьбе за всеобщее избирательное право мужчин: ради завоевания этого права они сочли удобным не выдвигать в агитации на первый план требование избирательных прав и для женщин. Немецкие с.-д., особенно Цеткина, протестовали против этого еще тогда, когда австрийцы вели свою кампанию за всеобщее избирательное право. Цеткина заявляла в печати, что оставлять в тени требования избирательных прав для женщин ни в каком случае не следовало, что австрийцы оппортунистически жертвовали принципом ради соображений удобства, что они не ослабили, а усилили бы размах агитации и силу народного движения, если бы также энергично отстаивали и избирательное право женщин. В комиссии к Цеткиной вполне присоединилась другая выдающаяся немецкая социал-демократка, Циц. Поправка Адлера, которая косвенно оправдывала австрийскую тактику (в этой поправке говорится только о том, чтобы не было перерыва в борьбе за избирательное право действительно для всех граждан, а не о том, чтобы борьба за избирательное право велась всегда с требованием равенства прав мужчин и женщин), – была отклонена 12 голосами против 9. Точка зрения комиссии и конгресса всего точнее может быть выражена следующими словами вышеупомянутой Циц из ее речи на международной конференции социалисток (эта конференция состоялась в Штутгарте одновременно с конгрессом): «Мы должны принципиально требовать всего, что мы считаем правильным, – говорила Циц, – и лишь в том случае, когда недостает силы для борьбы, мы принимаем то, чего можем добиться. Такова всегда была тактика социал-демократии. Чем скромнее будут наши требования, тем скромнее будут и уступки правительства…». Из этого спора австрийских и германских социал-демократок читатель может видеть, как строго относятся лучшие марксисты к малейшим отступлениям от выдержанной, принципиальной революционной тактики.

Последний день съезда был посвящен наиболее интересовавшему всех вопросу о милитаризме. Пресловутый Эрве защищал весьма несостоятельную позицию, не умея связать войны с капиталистическим режимом вообще и антимилитаристской агитации со всей работой социализма. Проект Эрве – «ответить» на какую бы то ни было войну стачкой и восстанием – обнаружил полное непонимание того, что применение того или иного средства борьбы зависит не от предварительного решения революционеров, а от объективных условий того кризиса, и экономического и политического, который война вызовет.

Но если Эрве, несомненно, проявил легкомыслие, поверхностность и увлечение эффектной фразой, то было бы величайшей близорукостью противопоставлять ему одно только догматическое изложение общих истин социализма. В эту ошибку (от которой не совсем свободны были Бебель и Гед) впал особенно Фольмар. С необычайным самодовольством человека, влюбленного в шаблонный парламентаризм, разносил он Эрве, не замечая того, что его собственная узость и черствость оппортунизма заставляют признать живую струйку в эрвеизме, несмотря на теоретическую нелепость и вздорность постановки вопроса самим Эрве. Бывает ведь так, что теоретические нелепости прикрывают некоторую практическую истину в новом повороте движения. И эту сторону вопроса, призыв ценить не одни только парламентские способы борьбы, призыв к действию сообразно новым условиям будущей войны и будущих кризисов, подчеркнули революционные с.-д., особенно Роза Люксембург в своей речи. Вместе с русскими делегатами с.-д. (Ленин и Мартов, – оба выступали здесь солидарно), Роза Люксембург предложила поправки к резолюции Бебеля, и в этих поправках была подчеркнута необходимость агитации среди молодежи, необходимость использования порожденного войной кризиса в целях ускорения падения буржуазии, необходимость иметь в виду неизбежное изменение приемов и средств борьбы по мере обострения классовой борьбы и изменения политической ситуации. Из догматически-односторонней, мертвой, допускавшей фольмаровское истолкование, резолюции Бебеля получилась таким образом в конце концов совсем иная резолюция. Все теоретические истины были повторены в ней в поучение эрвеистам, способным забывать о социализме ради антимилитаризма. Но эти истины, служат введением не к оправданию парламентского кретинизма, не к освящению одних только мирных средств, не к преклонению перед данной, сравнительно мирной и спокойной, ситуацией, – а к признанию всех средств борьбы, к учету опыта революции в России, к развитию действенной, творческой стороны движения.

В органе Цеткиной, на который мы уже не раз указывали, замечательно верно схвачена именно эта, самая выдающаяся и самая важная черта резолюции конгресса об антимилитаризме. «И здесь, – говорит Цеткина об антимилитаристской резолюции, – победила в конце концов революционная энергия (Tatkraft) и мужественная вера рабочего класса в его способность к борьбе, – победила, с одной стороны, пессимистическое евангелие бессилия и закостенелое стремление ограничиться старыми, исключительно парламентскими способами борьбы, а, с другой стороны, победила и простоватый антимилитаристский спорт французских полуанархистов вроде Эрве. Резолюция, принятая в конце концов единогласно, и комиссией и почти 900 делегатами всех стран, выражает в энергичных словах гигантский подъем революционного рабочего движения со времени последнего международного съезда; резолюция выдвигает, как принцип пролетарской тактики, ее гибкость, ее способность к развитию, ее