Полночный ритуал - [13]

– Что, и твоего ментяра загреб? Может, этого мусора в асфальт закатать?

Сопровождавший его адвокат чуть визгливо объявил:

– Я фиксирую факт произвола и беззакония!..

Но в этот момент в коридоре вновь раздался топот ног. Дверь резко распахнулась, и в кабинет уверенным шагом вошел квадратный крепыш в сером камуфляже с погонами капитана, с автоматом на изготовку и балаклавой на лице. Четко, по-военному, он обратился к Гурову:

– Товарищ полковник, группа спецназа Росгвардии прибыла в ваше распоряжение!

В кабинете повисла нехорошая, напряженная до звона в ушах тишина, которую нарушил невозмутимо-спокойный голос Льва:

– Вот и замечательно! Значит, капитан, этих шестерых орангутангов разоружить и вывести за пределы здания данного вуза. Эти, эти и эти, – указал он на мажоров, их папаш и адвокатов, – остаются здесь. Мы сейчас с ними предметно побеседуем.

Выглянув в коридор, капитан отдал короткую команду, после чего рослые суровые парни в сером камуфляже, профессионально сноровисто обыскав обескураженных «горилл», без церемоний вывели их из помещения. Все произошло настолько неожиданно и быстро, что оба папаши, впав в ступор, лишь хлопали глазами, наблюдая за происходящим. Одни лишь адвокаты кинулись кому-то звонить, какой-то своей правозащитной «крыше». До слуха Гурова доносились обрывки фраз о «правовом беспределе», «вопиющем попрании прав человека» и о «совковом терроре образца тридцать седьмого». Когда адвокаты, выговорившись, кончили звонить, он не спеша поинтересовался:

– Поплакались? Теперь к делу… Значит, я – полковник Гуров, Главное управление угрозыска. Кстати, господин Мурашнов, вы меня не помните? Ну как же! Когда-то мне довелось расследовать вашу «ударную стахановскую» работу на прииске Синяжском.

– Гу-ров?!! – Мурашнов-старший растерянно захлопал глазами, челюсть у него отвисла, и он некоторое время ничего не мог сказать. – Я думал, тебя давно уже убили… Жив, значит!

– Конечно, жив! И, между прочим, как в былые времена то и дело отправляю на нары излишне наглых и самоуверенных. Ты хотел разобраться с храбрым портняжкой? А не опасаешься, что я сам захочу разобраться с «Буратино», который, отбыв срок за кражи золота, вдруг оказался богатеньким Карабасом-Барабасом? Вдруг мне захочется узнать, откуда дровишки, откуда богатишко? А?

На этот вопрос Мурашнов ответил угрюмым молчанием. Впрочем, заметно поджал хвост и воблоглазый. Выдержав паузу, Гуров продолжил:

– Так вот… Я занимаюсь расследованием убийства студентки данного вуза Лилии Кипрасовой. Как мне стало известно из информированных источников, эти двое молодых людей некоторое время назад заключали меж собой пари, согласно которому Борис Мурашнов намеревался каким-то образом склонить Кипрасову к интимной связи. Но это ему не удалось, и он отдал, по условиям пари, свой автомобиль «Гелендваген» Даниле Заливаеву…

– Чего-о-о-о?!! – возопил Мурашнов-старший. – Ты же сказал, что тачку у тебя угнали! Как это понимать? Сколько их тебе можно покупать?!! Ты что, не в курсах, что сейчас экономический кризис и у меня каждый миллион на счету?!

– Ну, так вышло… – поеживаясь, выдавил Мурашнов-младший, пряча взгляд от раскипятившегося папаши.

– Таким образом, – снова заговорил Гуров, – я имею все основания считать, что у Бориса Мурашнова налицо явный мотив совершить убийство Кипрасовой из чувства мести за то, что она отвергла его ухаживания и он из-за этого утратил свой автомобиль.

– Борис Борисович, – спешно затарахтел адвокат Разгилово, – на эти беспочвенные выпады мента можете не отвечать! У него нет зафиксированных в законном порядке показаний оговорившего вас лица, поэтому все, что он говорит, – не более чем попытка оказать на вас психологическое давление.

Изобразив ехидную улыбочку, приободрившийся Мурашнов-младший с вызовом взглянул на Льва, словно желая сказать: «Ну, как мы тебя?!» Но Гуров, даже не взглянув в сторону мажора, тут же внес свои резоны в сказанное адвокатом:

– Дело хозяйское… Но отвечать на мой вопрос вам все равно придется, не сегодня, так завтра. Не хотите говорить со мной в приватной обстановке? Хорошо! Будете отвечать на те же вопросы, но уже по повестке, в присутствии уймы народу, всяких СМИ… Вам это нужно?

Мурашнов-старший изобразил зверскую гримасу и, немного подумав, обернулся к сыну:

– Так, Борюнчик, если этот мен… гм!.. полковник требует от тебя это самое алиби и оно у тебя имеется, – давай, выкладывай, чего там кроить-то? Полковник, конкретно на какое время требуется алиби?

– С двадцати двух часов вчерашнего дня до двух часов ночи текущего.

Лев говорил все тем же ровным, как будто даже несколько скучающим голосом. Но, похоже, именно это спокойствие отчего-то очень напрягало всех его собеседников. Мурашнов-старший вновь заорал на своего сына, который отчего-то все никак не мог собраться с духом и подтвердить свою невиновность:

– Ну-у-у?! Чего молчишь?!!..

Только после этого тот все же решился ответить:

– С десяти вечера вчерашнего дня до… часов пяти утра сегодняшнего я был в нашем загородном доме, в Хлебожорове… – Последние слова он произнес почти шепотом.

– А подтвердить-то, подтвердить это кто может? – нетерпеливо зачастил Мурашнов-старший. – Прислуга тебя там видела?