Полночный прилив - [8]

– Как скажешь, отец. – Он повернулся и пошел прочь.

Томад нахмурился сильнее.

– Ты позвал неокропленного воина на совет?

– Да, отец.

– Зачем?

Труллу не хотелось рассказывать, как заботит его неприличное внимание Рулада к нареченной Фира. И он промолчал.

Томад вздохнул, словно изучая большие, покрытые шрамами руки, которые он положил на бедра.

– Мы стали слишком благодушны…

– Отец, разве благодушие – полагать тех, с кем имеешь дело, честными?

– Да, и тому есть доказательства.

– Тогда почему колдун-король согласился на Большую Встречу с летери?

Темные глаза Томада уперлись в Трулла. Из всех сыновей Томада только у Фира был такой же цвет глаз и такой же сильный взгляд, как у отца.

– Я забираю обратно глупый вопрос, – сказал Трулл, опустив глаза, чтобы скрыть смятение. Прощупывание врага. Это нарушение, каковы бы ни были изначальные намерения, станет обоюдоострым мечом – эдур неизбежно ответят. Оба народа возьмутся за оружие. – Неокропленные воины будут довольны.

– Неокропленные воины однажды будут сидеть в совете, Трулл.

– Разве это не награда за мир, отец?

Томад не ответил.

– Ханнан Мосаг созовет совет. Там ты расскажешь, что видел. Колдун-король велел мне прислать ему моих сыновей для особого задания. Вряд ли новости, которые ты принес, что-то изменят.

Трулл справился с удивлением и произнес:

– Я встретил Бинадаса по дороге…

– Он уже знает и вернется в течение месяца.

– А Рулад знает?

– Нет, хотя пойдет с тобой. Неокропленный – это неокропленный.

– Как скажешь, отец.

– А теперь отдыхай. Тебя разбудят к совету.

Белый ворон, спрыгнув с просоленного корня, начал рыться в мусоре. Сначала Трулл принял его за чайку, задержавшуюся на берегу в быстро угасающем свете, но ворон каркнул и, держа в бледном клюве ракушку, бочком отошел к воде.

Поспать не удалось. Совет назначили на полночь. Беспокойные нервы зудели; Трулл пришел на галечный берег к северу от деревни, к устью реки. И теперь, когда тьма накатывала вслед за сонными волнами, он увидел, что на берегу только они с белым вороном. Птица донесла добычу до линии прибоя и начала макать ракушку в набегающие волны. Шесть раз.

Привередливый, решил Трулл, наблюдая, как ворон вспрыгнул на ближайший камень и начал клевать моллюска.

Белое – зло, само собой. Вспышка цвета кости, свет ненавистной Менандор на рассвете. И паруса летери, разумеется, белые – ничего удивительного. И чистые воды залива Калач откроют сияние морского дна, белого от костей тысяч убитых тюленей.

Вскоре надлежало начать восстановление сильно уменьшившихся запасов для шести племен, чтобы бороться с голодом. Подумав об этом, Трулл по-новому взглянул на браконьерство. Точно рассчитанный удар по союзу племен, выходка, призванная ослабить позиции эдур на Большой Встрече. Довод необратимости. Тот же довод они швырнули нам в лицо, построив поселения на Пределе. «Королевство Летер расширяется, его потребности растут. А ваши лагеря на Пределе были временными и с войной окончательно опустели».

Новые независимые корабли неизбежно будут появляться в богатых водах северного побережья. И за всеми не уследить. Стоит только вспомнить другие племена, жившие когда-то за границей земель летери, которые получили громадную награду, присягнув на верность королю Летера Эзгаре Дисканару.

Но мы-то – не другие племена.

Ворон каркнул со своего каменного насеста и, мотнув головой, отшвырнул ракушку, потом, расправив призрачные крылья, поднялся в ночь. Последний насмешливый крик из темноты… Трулл сделал охранный жест.

За спиной заскрипели под ногами камни, и он, обернувшись, увидел брата.

– Приветствую, – негромко произнес Фир. – Твои новости взбудоражили воинов.

– А колдун-король?

– Молчит.

Трулл снова принялся изучать темные волны, накатывающиеся на берег.

– Они в упор глядят на те корабли…

– Ханнан Мосаг знает, как отвернуться, брат.

– Он хочет собрать сыновей Томада Сэнгара.

Фир теперь стоял сбоку, и Трулл заметил, как брат пожал плечами.

– Видения ведут колдуна-короля с самого детства, – сказал Фир немного погодя. – Он хранит кровавые воспоминания с самых темных времен. Отец Тень помогает ему во всем.

Упоминание видений напрягло Трулла. Он не сомневался в их силе – совсем наоборот. Темные времена принесли тисте эдур раздоры, атаку чародеев, чужеземные армии; а сам Отец Тень пропал. И хотя магия Куральд Эмурланн не запрещалась племенам, путь был потерян для них; лишь разрозненные осколки остались в руках ложных королей и богов. Трулл подозревал, что в мыслях Ханнана Мосага таится куда больше, чем только объединение шести племен.

– Ты не горишь желанием, Трулл. Ты умело это скрываешь, но я вижу больше других. Ты воин, который не жаждет схватки.

– Это не преступление, – пробормотал Трулл и добавил: – Из всех Сэнгаров только у тебя и отца больше трофеев.

– Брат, в твоей храбрости нет сомнений. Но смелость – не главное, что нас связывает. Мы эдур. Когда-то мы были хозяевами Гончих. Нам принадлежал престол Куральд Эмурланн. И принадлежал бы по сей день, если бы нас не предали – сначала родственники Скабандари Кровавого глаза, а затем тисте анди, которые пришли с нами в этот мир. Мы в осаде. Летерийцы – лишь один из множества врагов. И колдун-король понимает это.