Полночная месса - [18]

— Ешь, — произнесла она беззаботно и сама взяла конфетку. Слиман нерешительно потянулся к пакетику. Когда конфета оказалась у него во рту, фрейлейн Виндлинг заговорила. Она собиралась рассказать ему историю Рождества Христова — она много раз об этом заговаривала в походах, но не вдавалась в детали. Она чувствовала, что теперь нужно рассказать все предание целиком. Фрейлейн Виндлинг ждала, что Слиман перебьет, когда сообразит, что это религиозное предание, но он лишь смотрел на нее уклончиво, механически жевал и показывал, что слушает, время от времени кивая. Фрейлейн Виндлинг увлеклась и даже начала размахивать руками. Слиман взял еще одну конфету и слушал дальше.

Она говорила час или больше, осознавая собственное красноречие словно бы издалека. Рассказывая о Вифлееме, на самом деле она описывала родную деревню Слимана, а дом Иосифа и Марии был домом в ксаре, где Слиман родился. Ночное небо горбилось над Уэд-Зусфаной, и звезды заливали светом холодную хаммаду. Эрг на верблюдах пересекли волхвы в бурнусах и тюрбанах, застыли на вершине последнего бархана — посмотреть на долину, где лежала темная деревня. Закончив, фрейлейн Виндлинг высморкалась.

Слиман, казалось, погрузился чуть ли не в транс. Женщина взглянула на него, ожидая, что он заговорит, но он молчал, и она присмотрелась внимательнее. В его глазах застыла бессмысленная одержимость, и хотя он по-прежнему не отводил взгляда от ее лица, ей почудилось, что он видит нечто намного дальше, чем она. Фрейлейн Виндлинг вздохнула, не решаясь его беспокоить. Ей хотелось бы надеяться — хотя это и было невероятно, — что мальчика очаровала поэтическая мудрость предания, и он повторяет его в воображении. «Разумеется, это вряд ли», — решила она; скорее, некоторое время назад он перестал ее слушать и просто сидел, даже не понимая, что она умолкла.

И тут Слиман заговорил:

— Вы правы. Он был Царем над Людьми. — Фрейлейн Виндлинг затаила дыхание и подалась вперед, но он продолжал: — А потом Сатана послал двухголовую змею. И Иисус убил ее. Сатана разозлился на него: «Зачем ты убил моего друга? Может, он тебя обидел?» А Иисус сказал: «Я знаю, откуда он». А Сатана надел черный бурнус. Это правда, — добавил он, заметив в ее взгляде то, что он принял за простое недоверие.

Она выпрямилась на стуле:

— Слиман, о чем ты говоришь? Про Иисуса нет таких преданий. И про Сидну-Аиссу тоже нет. — В точности последнего утверждения она, правда, сомневалась; быть может, такие легенды и ходили у этого народа. — Ты знаешь, что это просто выдумки, в них нет ни капли правды.

Он не слышал ее, потому что уже начал говорить:

— Я говорю не о Сидне-Аиссе, — уверенно сказал он. — Он был мусульманским пророком. Я говорю об Иисусе, пророке назареев. Каждый знает, что Сатана послал ему змею с двумя головами.

Фрейлейн Виндлинг мгновение прислушалась к ветру.

— А, — она взяла еще ириску, не собираясь продолжать спор. Вскоре она вновь залезла в сумку и достала тюрбан, завернутый в тонкую красно-белую бумагу.

— Тебе подарок, — она протянула ему пакет. Он машинально схватил его, положил на колени, не сводя с него глаз. — Что же, ты не хочешь развернуть? — спросила она.

Он дважды кивнул и разорвал бумагу. Увидев сверток белого хлопка, улыбнулся. Заметив его оживление, фрейлейн Виндлинг вскочила.

— Давай примерим! — воскликнула она. Слиман дал ей один конец, который она, дойдя до самой двери, натянула. А он, прижимая другой конец ко лбу, стал медленно поворачиваться, приближаясь к ней и подравнивая тюрбан, пока тот наматывался на голову.

— Великолепно! — воскликнула она.

Он подошел к черным окнам взглянуть на себя.

— Видно? — спросила она.

— Видно с боков, — ответил он. — Очень красиво.

Фрейлейн Виндлинг вышла на середину комнаты.

— Я бы хотела тебя сфотографировать, Слиман, — сказала она, заметив, как он растерялся. — Ты не окажешь мне услугу? Сходи в мою комнату и возьми фотоаппарат.

— Ночью? Вы можете фотографировать ночью?

Она кивнула, таинственно улыбаясь.

— И принеси мне желтую коробку с кровати.

Не снимая тюрбан, он влез в бурнус, взял ее фонарик и вышел; дверь за ним захлопнул ветер. Хоть бы стук не разбудил Буфельджу, — на мгновение она прислушалась, но слышно ничего не было: только рев ветра по коридору снаружи. Затем фрейлейн Виндлинг забежала в темный закуток и чиркнула спичкой. Быстро зажгла все свечи вокруг рождественского вертепа, поправила верблюда в песке и вернулась за угол к камину. Она не думала, что от свечей будет столько света. Закуток теперь был ярче той половины, где стояла она. Через секунду открылась дверь, вошел Слиман с фотоаппаратом через плечо и осторожно положил его на стол.

— На кровати не было желтой коробки, — сказал он. Тут его взгляд упал на отблески непонятного света на стенах, и он двинулся к середине столовой. Фрейлейн Виндлинг решила, что момент настал.

— Пойдем, — она взяла его за руку и легонько потянула за угол, где его взору наконец-то предстал вертеп — яркий от множества трепещущих светлых точек. Слиман ничего не сказал: остановился и застыл неподвижно. На миг повисла тишина, затем фрейлейн Виндлинг нерешительно подергала его за рукав.