Полночь в музее - [42]

Катька открыла рот, собираясь ответить на выпады брата, потом закрыла и молча полезла на подоконник.

Ухватившись за оконную раму, Вадька маленькими шажками подбирался к дереву. Легко скомандовать сестре лезть на ветку, но гораздо труднее – самому ступить на упруго колеблющуюся поверхность. Пальцы будто своей волей, независимо от Вадькиного желания, плотно цеплялись за окно, ноги не желали слушаться, и как Вадька ни приказывал им шагнуть на ветку, они ни в какую не соглашались. Ему в спину обиженно сопела Катька, дожидаясь, когда брат, как и обещал, поможет ей взобраться. Из расположенного почти под их ногами окна кухни доносились звон посуды и раздраженные злые голоса.

Неожиданно один грубый резкий голос стал слышен отчетливей, видимо, его обладатель подошел ближе к окну:

– Бутылку крышкой прикрой, я ее с собой возьму. Кислый, я пойду покараулю, может, они как раз сейчас из своего укрытия вылезут.

Кислый ответил, что караулить надо было раньше, а теперь нет смысла. Тем не менее обладатель грубого голоса не отказался от своего намерения. Звякнула выуженная им из холодильника бутылка, и шаги затопали в сторону лестницы.

Звук этих шагов был словно нож, разрезающий невидимые веревки на Вадькиных ногах. Одним духом взлетев на ветку, он схватил Катьку за протянутые руки и втащил за собой. Едва они успели скрыться в густой листве, как лестница жалобно заскрипела и здоровяк появился на площадке. Какое-то время он возился там, потом неожиданно его физиономия показалась в окне. Он перевесился через подоконник и закричал:

– Слышь, Кислый, я прав, ребятня еще в доме, не сбежали! У меня кто-то котлету спер.

Вадька укоризненно поглядел на сестру, та смущенно потупилась и тихонько шепнула:

– Очень кушать хотелось.

– Так чего стал, ищи, – тем временем орал снизу Кислый. – Потом нажрешься!

Горько вздохнув, здоровяк закрыл окно и отправился в очередной раз осматривать комнаты, не подозревая, что те, кого он разыскивает, сидят в густой кроне дерева, так близко от него, что только руку протяни.

– Пока они будут в доме искать, мы должны смотаться, – шепнул Вадька сестре и осторожно пополз по ветке. Очутившись над стеной, он остановился, смотал с себя сделанную из простыни веревку и, приказав Катьке ждать, начал спускаться. Простыня не доставала до земли, так что Вадьке пришлось прыгать. Растерев ушибленную коленку, он помахал Катьке и поднял руки. Катька не столько спрыгнула ему на руки, сколько кулем свалилась на голову, но после недолгого сопения и кряхтения они оба очутились на ногах.

– Теперь бегом к шоссе, надо успеть выбраться до того, как они сообразят, что нас нет в доме.

Они побежали через рощицу и, миновав ее, выскочили на обочину дороги.

– Мы до самого города будем так бежать? – хватая ртом воздух, прохрипела Катька.

– Сейчас машину поймаем, так и безопасней, при свидетелях они нас не тронут, даже если нагонят, – ответил Вадька и вскинул руку, тормозя приближающегося одинокого мотоциклиста. Мотоциклист немедленно и с охотой остановился.

– Вам куда, ребятки? – повернув к ним безглазую морду шлема, прогудел он.

– В город, пожалуйста, – приплясывая от нетерпения, попросил Вадька. Он все время поглядывал через плечо, ожидая появления погони.

Мотоциклист сделал приглашающий жест. Подсадив сестру в коляску, Вадька забрался на багажник и обхватил мотоциклиста за обтянутые черной кожей плечи. Мотоцикл взревел, и, подпрыгивая на выбоинах, они помчались по дороге. Лишь сейчас Вадька позволил себе облегченно вздохнуть. Он посмотрел на Катьку, та ответила ему радостной улыбкой. Вадька прижался к спине мотоциклиста и слегка задремал.

Разбудило его то, что они остановились. Он с трудом заставил себя проснуться и первым делом проверил, на месте ли сестра. Сидящая в коляске Катька терла глаза, похоже, тоже спала. Вадька отцепился от мотоциклиста, потянулся и огляделся. Насмешливо ухмыляясь, на него пялились здоровяк и Григорий. Вадька замер, потом отчаянно обернулся. За их спинами медленно закрывались ворота виллы Спеца. Испуганно запищала Катька. Мотоциклист стянул перчатки, куртку, снял с головы шлем и предъявил всему миру и Вадьке с Катериной в том числе физиономию Кислого. Даже успех был не способен сделать ее хоть чуточку менее кислой.

– Да, детишки нынче пошли, – процедил бандит, разглядывая своих пленников словно неких неведомых зверушек. – Мальчик из приличной семьи, а замки вскрывает как опытный домушник. Давай сюда отмычку, – он протянул руку.

Вадька набычился. Ему было невероятно стыдно. Придумать план побега, осуществить его, обмануть сторожей, лишь для того, чтобы уже сбежав, не найти ничего лучше, чем попросить одного из бандитов подкинуть до города! Позорно заснуть и не увидеть, куда их везут! Проще было бы сидеть и не дергаться, видик смотреть!

– Если не отдашь добровольно, обшмонаем, – терпеливо пояснил Кислый.

Вадька протянул ему отмычку. Кислый покрутил ее в руках, неопределенно хмыкнул и спросил:

– Ты сам сделал, из провода?

Вадька кивнул.

– Талантливо! На зоне тебя бы уважали. Ладно, олухи, живите; никогда бы не догадался, что пацаненок с такими способностями, – бросил он своим подручным. – А ты, парень, нас больше не покидай, а то мы сильно загрустим и от грусти можем тебе и сестренке что-нибудь нехорошее сделать. Придется вам тут переночевать и подождать одного человека, очень он хочет с вами побеседовать о всяких разностях.