Полночь на высоких каблуках - [16]

Голова почти мгновенно начала кружиться. Картинка в глазах поплыла, и я вновь пожалела, что мне нужно куда-то лететь и находиться в этом адском логове проблем и суматохи. Юра, словно поняв, что я сейчас психану и сбегу, перехватил меня под руку и затащил-таки в зал.

В запахе дорогой кожи и сдержанных тонах было что-то настолько комфортное и уютное, что я позволила себе отключиться ненадолго и провалиться в беспамятство, из которого меня выдернул вновь нарастающий гул голосов.

Оказывается, не только нам потребовался зал ожидания для очень дорогих гостей. Звезды нашей эстрады ввалились в помещение, а вместе с ними и звуки разговоров, смех и подколы. Как же в этот момент я ненавидела весь мир в целом и эту ситуацию в частности.

Вот осталась бы я сейчас дома, лежала на собственном диване и потягивала кофе, разбирая документы. Так нет же! Я должна терпеть головную боль и переживать самые худшие детские воспоминания в сотый или двухсот какой-то раз.

Ничего удивительного в том, что скопление народа я ненавидела всем сердцем и не желала в нем оказываться. Только этого редко удавалось избежать. Нужно отдать должное манерному поведению Юрия Анатольевича и наличию собственного автомобиля. В метро я точно чокнулась бы и бросилась под поезд от закружившегося перед глазами мира.

Дышать с каждым мгновением становилось все сложнее и сложнее. Словно в горло набили ваты и теперь воздух не мог попасть внутрь. Я даже не представляла, что можно ощущать еще более острые приступы и не чувствовать собственного тела совсем. Мне и легкой формы хватало с головой. Несчастны те люди, кто подвергается полноценным фантомным атакам.

— Ты чего? — Юра осторожно тронул меня за плечо.

— Воды, — едва смогла выдавить из себя и трясущимися руками достала таблетки.

— Ты высоты боишься? — присев передо мной на корточки, он помог сделать глоток.

— Нет, — прикрыла снова глаза и откинула голову на спинку дивана.

— А чего тогда? — пошуршал он упаковкой от лекарств.

— Я толпы боюсь, — смогла найти в себе силы и признаться.

— Раньше почему молчала?

Меня подхватили на руки и отволокли в другую комнату.

Теперь я совершенно не понимала, где нахожусь. Зато тут было тихо, спокойно, и никто не нервировал меня. Головная боль потихонечку начала отступать. Надо же, и от моего шефа, оказывается, может быть толк, если он правильно мотивирован и не ведет себя как полный самовлюбленный кретин.

Боль в голове наконец-то полностью прошла, и я смогла подняться с теплого дивана. Что же мы имеем в итоге? Комната даже на вид была безумно дорогой и предназначалась явно не для всех. Не уверена, что имею право тут находиться. К шефу вопросов не было: он, наверное, только в президентском самолете не летал. С его-то деньгами и популярностью!

В голове засела идиотская мысль, и я едва смогла сдержать нервный смешок и не выдать себя. Пока я тут прохлаждалась, Юра решил заняться работой. По долетавшим до меня обрывкам разрозненных фраз я могла сделать вывод, что он дает интервью какому-то английскому или американскому таблоиду.

Вот она, прелесть двадцать первого века: находясь в любой точке земного шара, ты можешь сделать нечто удивительное. Еще в моем детстве это казалось невероятным, почти нереальным. И вот мы общаемся со всем миром, только пожелав этого. Границы почти полностью стерлись, оставаясь только в головах и сердцах некоторых людей.

Усмехнувшись собственным мыслям, приподнялась с дивана и пошла включать чайник. Обязанности секретаря никто не отменял, значит, комфорт и престиж моего шефа на первом месте. Уже сам факт того, что он на ручках отнес меня сюда, говорил о многом. Неужели у него проснулась совесть? Или это страх, что я помру и брошу его на произвол судьбы?

Под мелодичное фырканье вскипающей воды я все думала о происходящем. Неспроста именно на мою долю выпала эта очередная поездка на предварительные переговоры. Юрий явно имел на нее какие-то свои собственные планы, и теперь мне оставалось только понять, каким же образом избежать ловушки и не попасться в плен работы.

В голове лениво блуждали различные мысли, которые не имели никакого отношения к настоящему положению дел. С такой же уверенностью я могла заявить, что не готова прощать поведения своего начальника и ухожу прямо сейчас. Но тут же меня останавливало собственное трудолюбие и перфекционизм.

Я не привыкла бросать работу на полпути и отлынивать от нее, и если сейчас нужно выложиться на двести процентов, чтобы со спокойной совестью уволиться, то именно так я и поступлю. Все мои усилия не окажутся напрасными, и я добьюсь того, чтобы превзойти всех и показать себя с наилучшей стороны. Только так я смогу со спокойной совестью покинуть шефа и компанию.

— Ваш чай, — поставила я перед шефом не совсем изящную чашку, промытую раза на три.

— А сама чего не пьешь? — оторвался он от чтения каких-то документов.

— Нам еще лететь, — меня аж передернуло от мысли о замкнутом пространстве и толпе людей.

— Чего раньше не говорила, — отхлебнул он горьковатый напиток, — что боишься скопления людей? Никогда не замечал за тобой такой странной фобии.

— Одно дело — офис или открытое пространство, — вздохнула я, — и совершенно другое — замкнутое помещение, в котором просто ужасная давка и множество посторонних звуков. Просто мне становится не совсем комфортно, и паника накрывает раньше, чем мозг успевает понять, что бояться нечего. Психолог говорит, что это детская травма, но воспоминания особой роли не играют. Простой рефлекс мозга.