Полночь и магнолии - [9]

— Я говорю правду. Она покачала головой.

— А если у тебя их так много, то что, они растут на царских деревьях? А может у тебя и палок с золотыми мячами на конце тоже много?

— Не мячи, а шары, — поправил он ее. — Боюсь, что у меня нет собственных скипетров с мячами, как ты говоришь.

— Нет? — ее глаза расширились. — В чем дело? Царские деревья плохо плодоносят в этом году?

— Только король может иметь державу и скипетр. И они не перейдут ко мне до тех пор, пока меня не коронуют Королем Авентины.

Пичи заулыбалась, а затем разразилась громким смехом.

— О, Боже, приятель, какого черта тебе нужно мне врать! Я готова быть Принцессой Пичи! Неужели ты не можешь понять, что, как только я стану принцессой, я прикажу бросить тебя в пасть крокодилу за твое вранье! Пойми, Сенека будет на моей стороне!

Сенека уже не знал, что ему делать: смеяться или плакать.

— Я — Се-не-ка, — произнес он.

Хихикая, Пичи, повернулась к полке над камином, провела по ней рукой, но не обнаружила ни пятнышка пыли.

Она продолжала:

— Я уже слышала однажды эту сказку. Это была сказка о принцессе, которая пришла в королевский замок во время дождя. Никто не поверил, что она — настоящая принцесса и ей предложили переночевать на сотне перин. А под одну перину подложили маленькую горошину, чтобы узнать, действительно ли она была настоящей принцессой. Потому что только настоящие принцессы способны почувствовать горошину через множество перин. А когда она проснулась, она была вся в синяках. Это была самая настоящая принцесса.

Сенека постарался вспомнить, не слышал ли он когда эту историю. Но единственные сказки, которые ему вспоминались, были рассказы из греческой и римской мифологии. А для себя Сенека заметил, как сказка о принцессе-на-горошине закончилась.

— Ты предлагаешь мне, чтобы я проспал ночь на горошине, чтобы доказать, кто я есть на самом деле? — вспыхнул он и рассердился на нее за то, что она ему не верила.

Он сердился на себя за то, что попусту тратит время, слушая ее глупый рассказ. Пичи взяла локон волос и закусила его губами.

— Ну что, тебе не понравилась сказка, что я тебе рассказала? Только вот, я думаю, что для принцесс подходяща горошина, а вот для испытания принцев нужно взять что-то другое. Возможно — пятнистый боб.

— Я не буду спать на бобе! — Эти слова сами вылетели из его рта, он даже не поверил, что произнес такое!

Какие нелепости он говорит: «Спать на бобе!»

— А почему бы и нет? — осмелев, спросила Пичи. — Что, боишься проснуться весь в синяках?

Но все же она решила дать ему хороший совет.

— Скажу тебе вот что, парень! Позови своих слуг, да скажи им, чтобы сходили и принесли все твои короны сюда!

Сенека не знал, как еще заставить ее поверить ему. Он не привык, чтобы им так бесцеремонно командовали, но все же бросился к своей роскошной кровати и дернул золотой шнур, свисающий с потолка. Очень скоро в дверь гостиной постучали.

— Оставайся здесь, — приказал он Пичи. Когда он покинул спальню, она стала подглядывать украдкой из арки. Она увидела, как он открывал дверь в другую комнату. В коридоре стоял красиво одетый мужчина.

— Латимер, — сказал ему Сенека, — принеси мне мои короны. И поторопись.

— Тотчас же. Ваше Королевское Величество, — ответил Латимер.

Сенека продолжал стоять спиной к Пичи (он знал, что она подглядывает за ним из спальни) до тех пор, пока слуга не принес большой золотой поднос. Сенека взял поднос, отпустил слугу и понес бесценный груз в спальню к кровати.

На подносе были три прекрасные короны. Затем он повернулся к камину и стал ожидать реакции Пичи. Ее взор был прикован ко множеству сверкающих в коронах камней. Она даже не смогла издать удивленного вздоха. С изумлением она прошла к балдахину кровати, взошла по ступенькам и дотронулась до одной из корон. Ее пальцы потрогали алмаз, который был настолько велик, что его можно было сравнить только с большим орехом, который растет у подножия Голубого Хребта.

Она сняла свою енотовую шляпку и почтительно подняла корону с кровати. Пичи была загипнотизирована блеском драгоценных камней. Дрожащими руками она надела корону себе на голову. Корона съехала ей на переносицу, но пальцем она поправила ее.

— Посмотри-ка на меня, Селоу Водсворт Макги, — пробормотала она своей белке, которая сидела в изголовье кровати. — Я ношу корону. Она абсолютно вся из чистого золота и сияющих драгоценностей, и я… я, действительно, и по правде ношу ее. Ношу ее на…

И тут Пичи сообразила. По команде этого человека короны были принесены в комнату слугой.

— Ваше Королевское Величество, — обратился к нему слуга.

— Величество, — прошептала она. Медленно и нерешительно она повернулась и взглянула на него.

«Его Королевское Высочество, принц Авентины», — пронеслось у нее в голове.

Их взгляды встретились.

— Теперь ты мне веришь? — спросил он.

Она кивнула головой, не произнеся ни слова.

— Принцессе нельзя сомневаться в своем муже. Ты никогда больше этого не сделаешь, — сказал он.

Дрожащими руками она сняла корону. Но только тогда, когда она хотела положить корону на поднос, только тогда до нее дошел смысл сказанных слов. Сказанное так поразило ее, что корона выпала из рук и покатилась по огромному бугристому ковру.