Полная история регги: от истоков до наших дней - [30]
It Hurts To Be Alone, баллада с ведущим вокалом Брэйтвейта, также вскоре попадет в чарты. Эрнест Ранглин, по праву гордящийся своей ролью в подъеме этой группы, аранжировал весь их ранний материал. «Я сделал It Hurts To Be Alone, Simmer Down и I’m Still Waiting», – говорит он.
Занимая привилегированное место среди подопечных Коксона, The Wailers претерпела серию изменений. К лету 1964-го роль Брэйтвейта свелась на нет, и в сентябре он эмигрировал в Чикаго. Кельсо и Черри Грин (она же Эрмин Брамуэлл, бэк-вокал) покинут ее на следующий год, что позволит ядру группы – Марли, Тошу и Ливингстону – стянуть в единый кулак песенные навыки.
Как и Ли Перри, The Wailers выполняла для Сэра Коксона ряд задач поми мо пения. Боб Марли стал музыкальным ментором у группы The Soulettes; эту группу возглавляла уроженка Кубы Алварита (Рита) Андерсон, и они с Бобом потом поженятся. Питер Тош находил для Коксона перспективных певцов и часто подыгрывал на гитаре на прослушиваниях. Одним из самых известных певцов, которого Тош привел в Studio One, был баритон Леонард Диллон, основатель группы The Ethiopians, который первый раз записывался под именем Jack Sparrow (Джек Воробей).
Диллон (он скончался в 2011 году в возрасте шестидесяти восьми лет) рассказывал мне, что его воспитывали бабушка и дедушка, адвентисты; с ними он пел в церкви в ямайском Портленде. Потом он попал в группу The Playboys, где вместе со своим одноклассником, гитаристом Хаксом Брауном, делал каверы Фэтса Домино и Уилсона Пикетта; после смены менеджера группа стала называться Ray and the Gladiators. Время от времени Диллон приезжал в Кингстон в надежде ворваться в музыкальный бизнес, но этого так и не произошло, пока он не провел год в США.
«Я поехал в шестьдесят третьем на сельскохозяйственные работы и оказался в Феллсмире, штат Флорида, на плантации сахарного тростника».
Главная цель Диллона состояла в том, чтобы привезти из Штатов модную одежду – с помощью одежды (имидж!) ему хотелось убедить продюсеров в том, что у него есть звездный потенциал. «На Ямайку я привез целый чемодан шмоток. Я хотел хорошо выглядеть, когда буду ходить по студиям. А что тут такого? Я видел много артистов, и они всегда были разодеты в пух и прах».
Из Флориды Диллон вернулся без средств к существованию. Кинг Споти (он же Ноэль Уильямс), его старый друг из Порт-Антонио, был тогда одним из лучших диджеев в Кингстоне; какое-то время он заменял Мачуки у Коксона, пока не перешел к Дюку Рейду. Споти договорился, чтобы Диллон пожил у его родственников в трущобах Бэк-о-Уолла.
«Там я мог спать какое-то время, но мне нужно было входить в эту конуру согнутым, потому что, если я вставал во весь рост, моя голова упиралась в потолок. Но я, конечно, признателен им всем, особенно тетушке Ноэля, потому что она готовила мне еду два раза в день и всегда подбадривала меня. Мне всякий раз было стыдно, что я не мог ей заплатить, а она… Я мог вернуться очень поздно, но эта добрая женщина всегда вставала, разогревала мне еду, садилась напротив меня и спрашивала, как у меня прошел день. Также мне никогда не удавалось уйти из дома без завтрака: она она всегда кормила меня».
Болтаясь там и сям, Диллон в конце концов встретил Питера Тоша, который был впечатлен его вокальным талантом.
«Я спел ему несколько песен, и он повел меня на Вторую улицу, познакомил с Бобом и Банни. Через два дня после этого меня отвели на Studio One».
Додду понравилось то, что он услышал. Сельский акцент Диллона придавал его пению ощущение менто, и Додд сразу же записал четыре песни с этим нетерпеливым юнцом.
Сам Диллон вспоминал: «Я сделал Woman Wine And Money с бэк-вокалом Делроя Уилсона, Ice Water, What You Get You Must Take и Bull Whip, – там бэк пели Питер, Боб и Банни. Круто!»
Однако сотрудничество Диллона с этими ребятами оказалось коротким. «У The Wailers не хватало на меня времени, и я решил посмотреть, смогу ли я собрать собственную группу. И да, мне надо было на что-то жить. Я по профессии каменщик, и Коксон дал мне денег на рабочие инструменты. Так что я работал каменщиком в Уотерхаусе, а по ночам репетировал. Наши первые песни с The Ethiopians были Live Good, и Why You Gonna Leave Me Now».
The Wailers продолжали записывать новые хиты на Studio One, а группа The Maytals, решив, что у Коксона им не уделяется должного внимания, в 1964-м стали записываться у других продюсеров, включая Винсента Чина и Лесли Конга. Новый успех пришел к ним с Принцем Бастером, у которого они записали такие известные вещи, как Judgement Day, Pain In My Belly и особенно Broadway Jungle (она же Dog War). Песня до сего дня остается популярной, и Фредерик Хибберт возродил ее в 1998 году.
Ее использовали в рекламе чемпионата Европы по футболу в 2000-м. Но это будет потом, а поначалу не обошлось без обид: «Мы пошли записываться к Принцу Бастеру, когда еще пели для Коксона. Додд относился к нам плохо, и мы думали, что у Бастера будет лучше. Но он угостил нас тем же: не заплатил и половины обещанного», – вздыхает Хибберт.
