Полная история регги: от истоков до наших дней - [159]

Однажды вечером я играл в Тауэр-Хилл, и Ю-Рой меня там услышал. Он сказал, что ему нравится моя атмосфера, и именно тогда мы начали сотрудничество, где-то в восьмидесятом – восемьдесят первом.

На Sturgav моим селектором был Инспектор Вилли. Ему не нужно было говорить, что ставить, он сам понимал, потому что был танцором. Он был немного старше, но мы все уже были тогда большие люди. Чарли Чаплин у нас был как ученик Ю-Роя, но сам я был свободным диким ковбоем. Мой дом – это моя голова, и куда бы ни вел меня мой нюх, я просто следую за ним».

Джоси подчеркивает, что спонтанность и продолжительность игры являются ключом к успеху диджея. «Раньше мы не писали песен пером по бумаге, вот здесь у тебя все двадцать песен, – постукивает он себя по голове. – Я прихожу на звук около десяти часов вечера и не оставляю микрофон до пяти часов утра. Тогда это было общим правилом, а сегодня парень получает десять – пятнадцать тысяч ямайских долларов, работая на сцене в течение пятнадцати минут, а потом бежит к своему лимузину. Работать с десяти часов вечера до пяти утра было нормой, и ты не должен был за эти восемь часов повторяться, ты должен был импровизировать. Мой стиль был другим, у меня в текстах была реальность, как и в большинстве песен, которые я сделал в те времена, когда речь шла о моем противостоянии с полицией: это реальность, так было. И я следую этой своей линии по сей день».

Несколько лет Джоси всем заправлял на Sturgav, пока наконец в 1982-м не дошел до студии по приглашению Джунджо Ловеса, который основал свою базу на Маккой-Лейн, узкой дороге, параллельной Пейн-авеню, на территории, контролируемой Национальной партией. В эти суровые времена на политические различия смотрели отнюдь не легкомысленно, но Уэлс понял, что это хорошее предложение, и вскоре у них Джунджо с последовал ряд значительных хитов.

Leggo Mi Hand рассказывала о конфронтации Рейнджера с неуважительным охранником, который позволил себе вольности с его подругой при входе на дискотеку. За ним последовала квазирелигиозная Baby Come To Joseph, затем гимн курильщика травы Chalice Haffi Burn и таинственная сага Bobo Dread, в котором отмечалось присутствие самой ортодоксальной подгруппы растафари, имевшей обыкновение торговать на улице вениками ручной работы. Этот материал сделал Джоси Уэлса одним из самых популярных диджеев Ямайки в 1982–1983 годах, что привело к его первым зарубежным выступлениям, каждое из которых свидетельствовало о сильной художественной связи между Уэлсом и Джунджо, независимо от их политических разногласий.

«Джунджо был за националов, а я был за лейбористов, так что у нас были разные взгляды на политику, но Джунджо не трус, он подошел ко мне и сказал: “Джо, ты вроде как самый плохой диджей, и мы хотим, чтобы ты был с нами”. А я говорю: “Выкладывай свои доллары, и мы поработаем вместе”. Я тоже был храбрым парнем, и я стал ходить на Маккой-лейн. У нас с Джунджо получилось только музыкальное противостояние, только любовь: мы пили вместе ликер, и всю ночь у нас горел чалис. Мы шли в студию, и я делал то, что он просил меня сделать».

В то время звуковая система Джунджо Volcano была самой мощной и самой передовой в плане набора диджеев. Литтл Джон (Little John, Джон Макморрис) был не по годам развитым талантом, который начал записываться уже в девять лет; Ранкин Тойян (Ranking Toyan, Байрон Леттс) своим стилистическим чутьем напоминал Тринити, но больше был ориентирован на дэнсхолл; Бурро Бантон (Burro Banton, Донован Сполдинг) был хриплым романтиком, который предвосхитил популярный стиль, позже усовершенствованный его тезкой Буджу Бантоном (Buju Banton, Марк Энтони Майри); Луи Лепке, с неизменными дредами, был певцом «реальности», свой сценический псевдоним он взял у одного из американских гангстеров – Луиса «Лепке» Бухальтера; молодой Билли Бойо (Billy Boyo, Билли Теофилус Роу) был тостером, растягивающим слова, он умел напустить черного юмора в свои читки; Питер Метро (Piter Metro, Питер Кларк), диджей-звезда соседнего звука Metromedia, был тостером Volcano на неполный рабочий день, он часто вставлял в свои комментарии испанские словечки; Ли Ван Клиф (Lee Van Cleef, Девон Перкинс) был «бандитом», его ценили за его навыки рифмовки слов; Уэлтон Айри (Welton Irie, Уэлтон Добсон) выпустил одну из первых пластинок в стиле slack, сексуально-откровенной лирике, – It Feels So Good), но также озвучил множество мелодий «реальными» текстами; альбинос Йеллоумен, одинаково любивший «грубое» и «культурное», был одним из первых, кто совершил крупный международный прорыв, сопрягая грубость Генерала Эхо со стильным блеском Лоуна Рейнджера.

У Джунджо в его лагере были также классические дэнсхолльные певцы, включая таких, как Тони Тафф, певец горькой «реальности», который начинал еще в African Brothers; Фрэнки Пол, полузрячий певец из Западного Кингстона, которого рассматривали как ямайского Стиви Уандера; и Коко Ти (Cocoa Tea), юноша из маленького городка в окрестностях Кларендона, которого обнаружили «ищейки» Джунджо на дискотеке в сельской местности; все это каким-то образом заполнило пробел, оставленный отъездом в Британию Баррингтона Леви.