Полная иллюминация - [9]
Казалось, разумного компромисса удалось достичь в 1763 году, когда женщинам было позволено молиться в сыром и тесном синагогальном подполе под специально устроенным стеклянным полом. Но очень скоро мужчины, болтавшиеся над этим полом, стали переводить свои взоры со страниц Великой Книги на хоровод вырезов внизу. Черные брюки внезапно сделались тесны; столкновения и раскачивания участились; иные органы вторглись в фантазии сами знаете о чем и теперь грозили прорвать ткань святейшей из молитв: СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ ВСЕХ ПОДРЯД ГОСПОДЬ СИЛ! МИР ПОЛНИТСЯ ЕГО СЛАВОЙ!
Досточтимый Раввин разъяснил сие недоразумение в одной из своих многочисленных послеполуденных проповедей. И ДАВАЙТЕ ЖЕ ВСПОМНИМ МУДРЕЙШУЮ ИЗ БИБЛЕЙСКИХ ПРИТЧ О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ РАЯ И АДА. И СОЗДАЛ БОГ НА ВТОРОЙ ДЕНЬ — КАК ВСЕ МЫ ЗНАЕМ, А ЕСЛИ НЕ ЗНАЕМ, ТО ДОЛЖНЫ, — ДВЕ ПРОТИВОСТОЯЩИХ ДРУГ ДРУГУ СФЕРЫ: СФЕРУ РАЯ И СФЕРУ АДА, КУДА ВСЕМ НАМ, ВКЛЮЧАЯ И ПАДШИХ — ЧТОБ ИМ ВЕК ОТ ПОТА НЕ ПРОСЫХАТЬ, — РАНО ИЛИ ПОЗДНО СУЖДЕНО ПЕРЕСЕЛИТЬСЯ. И НО НЕ СЛЕДУЕТ ЗАБЫВАТЬ, ЧТО НА СЛЕДУЮЩИЙ, ТРЕТИЙ, ДЕНЬ ВЗГЛЯНУЛ БОГ НА ДЕЛО РУК СВОИХ И УВИДЕЛ, ЧТО РАЙ ВЫШЕЛ У НЕГО НЕ СОВСЕМ ТЕМ РАЕМ, НА КОТОРЫЙ УПОВАЛ ОН В СВОИХ МОЛИТВАХ ДА И АД ПОЛУЧИЛСЯ НА АД НЕПОХОЖ. И ТОГДА, СОГЛАСНО МЕНЕЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫМ И ТРУДНОПОСТИЖИМЫМ ТЕКСТАМ, ОН, ОТЕЦ ВСЕХ ОТЦОВ, ПОДНЯЛ ЗАВЕСУ МРАКА, РАЗДЕЛЯВШУЮ ПРОТИВОСТОЯЩИЕ СФЕРЫ, ДОЗВОЛИВ БЛАЖЕННЫМ И ГРЕШНИКАМ УЗРЕТЬ ДРУГ ДРУГА ЧЕРЕЗ ОКНО.И, КАК ОН И РАССЧИТЫВАЛ, БЛАЖЕННЫЕ ВОЗРАДОВАЛИСЬ ПРИ ВИДЕ МУК ГРЕШНИКОВ, И РАДОСТЬ ИХ ВОЗРОСЛА ПРЕД ЛИКОМ ПЕЧАЛИ.И ГРЕШНИКИ УВИДЕЛИ БЛАЖЕННЫХ, УВИДЕЛИ РАКОВЫЕ ШЕЙКИ И ПРОШЮТО, УВИДЕЛИ, ЧЕМ НАБИВАЮТСЯ ЗАДНИЦЫ МЕНСТРУИРУЮЩИХ ШИКС, И СОВСЕМ О СЕБЕ ПОЖАЛЕЛИ.И УВИДЕЛ БОГ, ЧТО ТАК ОНО ХОРОШЕЕ. И НО ВСКОРЕ ОКНО СДЕЛАЛОСЬ ЧЕРЕСЧУР БОЛЬШИМ ИСКУШЕНИЕМ. ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ВКУШАТЬ ПРЕЛЕСТИ РАЙСКОГО ЦАРСТВА, БЛАЖЕННЫЕ УПИВАЛИСЬ ЗРЕЛИЩЕМ АДСКИХ ЖЕСТОКОСТЕЙ.И ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ОТ ЭТИХ ЖЕСТОКОСТЕЙ СТРАДАТЬ, ГРЕШНИКИ ТЕШИЛИ СЕБЯ СОЗЕРЦАНИЕМ РАЙСКИХ БЛАЖЕНСТВ.И СО ВРЕМЕНЕМ ТЕ И ДРУГИЕ ДОСТИГЛИ ПОЛНОГО РАВНОВЕСИЯ, ПРОДОЛЖАЯ ЗАВОРОЖЕННО ГЛЯДЕТЬ ДРУГ НА ДРУГА И НА САМИХ СЕБЯ.И ОКНО ПРЕВРАТИЛОСЬ В ЗЕРКАЛО, ОТ КОТОРОГО НИ БЛАЖЕННЫЕ, НИ ГРЕШНИКИ НЕ В СОСТОЯНИИ БЫЛИ ОТВЕСТИ ВЗОРЫ. И ТОГДА БОГ ВНОВЬ ОПУСТИЛ ЗАВЕСУ, НАВЕКИ ЗАКРЫВ ВРАТА МЕЖДУ ЦАРСТВАМИ, И ТАК ЖЕ И НАМ НАДЛЕЖИТ ПОСТУПИТЬ С НАШИМ ИСКУСИТЕЛЬНЫМ ОКНОМ: ЗАДЕРНУТЬ ЗАВЕСУ МЕЖДУ ЦАРСТВАМИ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН.
Подпол затопили отстойными водами реки Брод, а в торцовой стене синагоги продолбили отверстие размером с яйцо, через которое женщины, одна за другой, могли лицезреть священный ковчег и болтающиеся над ним мужские пятки, нередко изгвазданные в дерьме, хотя и без дерьма оскорблений было предостаточно.
Через это отверстие женщины штетла и рассматривали поочередно мою пра-пра-пра-пра-прабабушку. Озадаченные удивительно взрослыми чертами чада (верный знак дьявольских происков), многие из них пребывали в убеждении, что она не чадо, а исчадье. Но всего вероятнее, что на эти мысли навело их отверстие. На таком расстоянии и в такой неудобной позе (ладони вдавлены в стену, глаз внутри полого яйца) у них не было возможности удовлетворить ни один из своих материнских инстинктов. К тому же отверстие было слишком мало, чтобы вместить малышку целиком, поэтому им приходилось мысленно собирать ее в целое из разрозненных мозаичных фрагментов: вот пальчики, переходящие в ладошку, переходящую в запястье, переходящее в предплечье, воткнутое в плечевой сустав… Они возненавидели ее недостижимость, непостижимость, всю ее целиком.
На седьмой день Многоуважаемый Раввин заплатил четыре куриных ляжки и горсть синих камушков кошачьего глаза за то, чтобы в еженедельном информационном листке Шимона Т увидело свет следующее объявление: что по доселе не выясненной причине в штетл был подброшен младенец, что он вполне очарователен, воспитан и даже не воняет и что, заботясь о благе младенца, равно как и своем собственном, Многоуважаемый Раввин решительно намерен отдать его любому добропорядочному мужчине, готовому назвать его своей дочерью.
На следующее утро он обнаружил пятьдесят две записочки, распушенные, как петушиные перья, под входной дверью Несгибаемой Синагоги.
От изготовителя всяческих безделушек из медной проволоки Пешеля С, овдовевшего всего через два месяца после свадьбы, в день Погрома Порванных Одежд: Если не ради девочки, то ради меня. Человек я добропорядочный и кое-чего заслуживаю.
От одинокого красильщика свечей Мордехая К, чьи руки обтягивали несмываемые восковые перчатки: Весь день я один-одинешенек у себя в мастерской. Не останется после меня свечных красильщиков. Не знаю, складно ли я выражаюсь.
От безработного Падшего Лампла В, который расслаблялся на Пасху не потому, что того требовал обычай, а потому что с какой стати эта ночь должна отличаться от всех других? От совершенства я, конечно, далек, но отцом буду отличным, и вы это знаете.
От покойного философа Пинхаса Т, которого стукнуло по голове обвалившимся на мельнице брусом: Верни ее в реку, отпусти ее ко мне.
В маленьких, больших и даже неохватных вопросах еврейской веры Многоуважаемому Раввину не было равных: когда дело касалось религии, он разрешал казавшиеся неразрешимыми проблемы путем обращения к самым туманным, не поддающимся расшифровке текстам; но о самой жизни он мало что знал, и поэтому — равно как и потому, что в древних книгах ничего не говорилось о младенце, и еще потому, что не у кого было спросить совета (да и на что это будет похоже, если он, источник всевозможных советов, сам отправится за советом?), потому что младенец попал к нему из жизни, был жизнью, он совершенно не знал, как ему поступить.
