Полководец. Биографическая повесть - [2]

И вот теперь мы с интересом смотрели на маршала. Как он ответит? Рассердится? Высмеет? Пошлет ко всем чертям? Мне доводилось наблюдать его круглое, истинно русское лицо в минуты интенсивного артиллерийского обстрела. Оно всегда оставалось спокойным. Спокойным было оно и сейчас. И только где-то в его голубых глазах угадывалась усмешка.

- Позвольте мне, господа, ответить на все ваши вопросы сразу. Боюсь, что я вас разочарую. Я сын бедного крестьянина и принадлежу к тому поколению русских людей, которые встретили Октябрьскую революцию в свои молодые годы и навсегда связали с ней свою судьбу. Военное образование у меня наше, советское, а следовательно, неплохое. Успехи фронтов, которыми мне посчастливилось командовать, неотделимы от общих успехов Красной Армии. А эти ее успехи я объясняю, в свою очередь, тем, что мы, советские люди, идя через нечеловеческие испытания и трудности, познали ни с чем не сравнимое счастье бороться за дело Ленина, беззаветно служить социалистической Родине и Коммунистической партии… Мы, советские труженики в солдатских шинелях, всеми своими помыслами связаны со своим народом, живем его жизнью, боремся за наши идеи. - Маршал помолчал, давая возможность журналистам записать его слова, - необычная пресс-конференция шла по всем правилам, - а в заключение сказал: - В этом наша сила. Была. Есть. И будет.

Пока журналисты заканчивали записи, маршал оказался в открытой машине рядом со своим боевым другом, генералом чехословацкой армии Людвиком Свободой, являвшимся тогда министром Национальной обороны республики. Сопровождаемая дружными приветственными криками, машина осторожно двинулась, пролагая путь сквозь расступающиеся толпы.

Мне показалось, что наши западные коллеги остались тогда недовольны краткостью ответов маршала. Но мы, советские репортеры, и в особенности военные корреспонденты, по достоинству оценили искренность и точность этих ответов.

Действительно, жизнь Конева, удивительная по своей насыщенности событиями и делами необыкновенными, в то же время типична для человека, вышедшего из самой гущи своего народа, воспитанного партией, поднятого ею на вершины руководящей деятельности. Неразрывно в течение многих десятилетий связанная с Советской Армией, она, эта его жизнь, в какой-то степени является и биографией Советских Вооруженных Сил, отражает их становление, развитие и торжество.

ДАВНЯЯ ЗАДУМКА

В тот день, передав в Москву по военному телеграфу корреспонденцию о том, что произошло на Староместской площади, я долго не мог уснуть. Из ликующей Праги, еще переживающей радость своего освобождения, память переносила меня в трагический 1941 год, в родные верхневолжские края, в маленькую избу утопавшей в сугробах деревушки, в которой размещался в те дни штаб командующего Калининским фронтом генерал-полковника И. С. Конева.

Только что завершилось освобождение моего родного города Калинина, и я, имея задание взять у командующего статью о проведенной операции, вернулся в штаб фронта.

Я знал, что все эти дни командующий в штабной деревне не появлялся. Он находился в войсках. Вместе с ним были связисты, давая ему возможность оттуда, с наблюдательных пунктов армий и дивизий, координировать действия войск и направлять ход наступления. Знал я и о том, что в эти дни вряд ли ему удалось хоть раз выспаться. Знал, и потому мало у меня было веры в то, что получу от него статью, да еще в послезавтрашний номер, как предписывало редакционное задание.

Но мне повезло: помог член Военного совета корпусной комиссар Д. С. Леонов. Свидание с маршалом было назначено… на 4 часа утра.

- Может быть, сделать предварительную заготовку, проект статьи, чтобы… Ну, чтобы не отрывать у командующего много времени, - предложил я.

- Никаких проектов и заготовок, если не хотите, чтобы он выставил вас вон, - предупредил член Военного совета. - С одним из ваших коллег, пожелавшим таким образом «облегчить» труд автора, такое уже случилось. От вас требуется только приготовить бумагу и очинить карандаш - диктовать будет. Он, между прочим, хорошо диктует…

И вот теперь в городе, отстоящем бесконечно далеко от той верхневолжской деревни, я вспоминал, как диктовалась эта статья, посвященная разгрому нацистских дивизий на правом фланге нашего грандиозного зимнего наступления. Мягко ступая в фетровых бурках по скрипучим половицам, генерал четко и точно выстраивал слова скупой, лаконичной статьи. Иногда останавливался, чтобы поискать наиболее выразительный синоним, но сердито пресекал любую попытку помочь ему, подсказать готовую фразу. Стараясь облечь мысль в самые скупые слова, он резко отстранял красочные эпитеты, превосходные степени и восклицательные знаки.

И в то же время в сухом языке статьи, похожем на язык боевого донесения, несомненно была своя образность. Рисуя картину наступления фронта, командующий зримо показывал, как дивизии армий генерала Юшкевича с юго-востока и генерала Масленникова с северо-запада во встречном движении взяли город Калинин в клещи, как эти клещи, укрепляемые новыми вводимыми в бой частями, к 15 декабря почти сомкнулись.